Всю свою жизнь Катерина Ивановна ищет, чем и как прокормить своих детей, она терпит нужду и лишения. Гордая, горячая, непреклонная, оставшись вдовой с тремя детьми, она под угрозой голода и нищеты была вынуждена, "плача и рыдая, и руки ломая, выйти замуж за невзрачного чиновника, вдовца с четырнадцатилетней дочерью Соней, который, в свою очередь, женится на Катерине Ивановне из чувства жалости и сострадания.
Ей кажется настоящим адом окружающая обстановка, а людская подлость, с которой она сталкивается на каждом шагу, больно ранит ее. Катерина Ивановна не умеет терпеть и молчать, как Соня. Сильно развитое в ней чувство справедливости побуждает ее к решительным действиям, что ведет к непониманию ее поведения окружающими.
Она благородного происхождения, из разорившейся дворянской семьи, поэтому ей приходится во много раз тяжелее, чем падчерице и мужу. Дело даже не в житейских трудностях, а в том, что у Катерины Ивановны нет отдушины в жизни, как у Сони и Семена Захарыча. Соня находит утешение в молитвах, в Библии, а ее отец хоть ненадолго забывается в кабаке. Катерина Ивановна же _ натура страстная, дерзкая, бунтарская и нетерпеливая.
Поведение Катерины Ивановны в день смерти Мармеладова показывает, что любовь к ближнему глубоко заложена в человеческой душе, что она естественна для человека, даже если он этого не сознает. "И слава богу, что помирает! Убытку меньше!" - восклицает Катерина Ивановна у постели умирающего мужа, но в то же время она суетится около больного, даст ему пить, оправляет подушки.
Узы любви и сострадания связывают Катерину Ивановну и Соню. Соня не осуждает мачеху, которая когда-то толкнула падчерицу на панель. Напротив, девушка защищает Катерину Ивановну перед Раскольниковым, "волнуясь и страдая и ломая руки". А немного позднее, когда Лужин публично обвиняет Соню в краже денег, Раскольников видит, с каким ожесточением бросается Катерина Ивановна па защиту Сони.
Нужда, нищета давят семью Мармеладова, доводят Катерину Ивановну до чахотки, но в ней живет чувство собственного достоинства. Сам Достоевский говорит о ней: "А Катерина Ивановна была сверх того и не из забитых, ее можно было совсем убить обстоятельствами, но забить ее нравственно, то есть запугать и подчинить себе ее волю нельзя было". Вот это стремление почувствовать себя полноценным человеком и заставило Катерину Ивановну устроить шикарные поминки. Достоевский постоянно подчеркивает это стремление словами "гордо и с достоинством осмотрела своих гостей", "не удостоила ответом", "громко заметила через стол". Рядом с чувством самоуважения в душе Катерины Ивановны живет другое большое чувство - доброта. Она старается оправдать своего мужа, говоря: "Вообразите, Родион Романович, в кармане у него пряничного петушка нашла: мертво-пьяный идет, а про детей помнит". Она, крепко прижимая Соню, как будто грудью хочет защитить ее от обвинений Лужина, говорит: "Соня! Соня! Я не верю!" В поисках справедливости Катерина Ивановна выбегает на улицу. Она понимает, что после смерти мужа дети обречены на голодную смерть, что судьба немилостива к ним. Так Достоевский, противореча себе, опровергает теорию утешительства и смирения, якобы приводящую всех к счастью и благополучию, когда Катерина Ивановна отвергает утешение священника. Трагичен конец Катерины Ивановны. В беспамятстве бежит она к генералу, чтобы просить о помощи, но их сиятельство обедают, и перед ней закрывают двери. Больше нет надежды на спасение, и Катерина Ивановна решается на последний шаг: она идет просить милостыню. Очень впечатляет сцена смерти бедной женщины. Слова, с которыми она умирает, ("уездили клячу", "надорвалась")В лице Катерины Ивановны запечатлен трагический образ горя. Этот образ заключает в себе огромную силу протеста. Он встает в ряд вечных образов мировой литературы.

Центральное место в романе Ф. М. Достоевского занимает образ Сони Мармеладовой, героини, чья судьба вызывает у нас сочувствие и уважение. Чем больше мы о ней узнаем, тем больше убеждаемся в ее чистоте и благородстве, тем больше начинаем задумываться...

Роман Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” является социально-психологическим. В нем автор ставит важные социальные вопросы, волновавшие людей того времени. Своеобразие этого романа Достоевского заключается в том, что в нем показана психология...

Ф. М. Достоевский - «великий художник идеи» (М. М. Бахтин). Идея определяет личность его героев, которым «не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить». Роман «Преступление и наказание» - это развенчание теории Родиона Раскольникова, осуждение принципа...

Достоевский по праву считается писателем-психологом. В романе «Преступление и наказание» психологический анализ состояния преступника до и после совершения убийства слит воедино с анализом «идеи» Раскольникова. Роман строится так, что читатель постоянно...

Меню сайта

Катерина Ивановна Мармеладова является одной из ярких второстепенных героинь романа «Преступление и наказание».

Образ и характеристика Катерины Ивановны в романе «Преступление и наказание»: описание внешности и характера в цитатах.

Смотрите:
Все материалы по «Преступлению и наказанию»
Все материалы о Катерине Ивановне

Образ и характеристика Катерины Ивановны в романе «Преступление и наказание»: описание внешности и характера в цитатах

Катерина Ивановна Мармеладова — жена чиновника Мармеладова.

Возраст Катерины Ивановны — около 30 лет:
«Раскольникову она показалась лет тридцати, и действительно была не пара Мармеладову…» Катерина Ивановна — несчастная, больная женщина:
«Била! Да что вы это! Господи, била! А хоть бы и била, так что ж! Ну так что ж? Вы ничего, ничего не знаете. Это такая несчастная, ах, какая несчастная! И больная. « Катерина Ивановна — образованная, воспитанная женщина из хорошей семьи. Отец героини был надворным советником (довольно высокий чин согласно «Табели о рангах»):
«. она дочь надворного советника и кавалера, а следовательно, и в самом деле почти полковничья дочь.» «. Папаша был статский полковник и уже почти губернатор; ему только оставался всего один какой-нибудь шаг, так что все к нему ездили и говорили: «Мы вас уж так и считаем, Иван Михайлыч, за нашего губернатора».» «. Катерина Ивановна, супруга моя, - особа образованная и урожденная штаб-офицерская дочь. « «. она, образованная и воспитанная и фамилии известной. « Катерина Ивановна родилась и выросла в городе Т. где-то в глубинке России:
«. непременно заведет в своем родном городе Т. пансион. «

К сожалению, в браке с Мармеладовым Катерина Ивановна не обрела счастья. Судя по всему, более менее стабильная жизнь продолжалась около года. Затем Мармеладов запил и семья впала в нищету:

Это был цитатный образ и характеристика Катерины Ивановны в романе «Преступление и наказание» Достоевского: описание внешности и характера в цитатах.

www.alldostoevsky.ru

Преступление и наказание (часть 5, глава 5)

Лебезятников имел вид встревоженный.

— Я к вам, Софья Семеновна. Извините. Я так и думал, что вас застану, — обратился он вдруг к Раскольникову, — то есть я ничего не думал. в этом роде. но я именно думал. Там у нас Катерина Ивановна с ума сошла, — отрезал он вдруг Соне, бросив Раскольникова.

— То есть оно, по крайней мере, так кажется. Впрочем. Мы там не знаем, что и делать, вот что-с! Воротилась она — ее откуда-то, кажется, выгнали, может, и прибили. по крайней мере, так кажется. Она бегала к начальнику Семена Захарыча, дома не застала; он обедал у какого-то тоже генерала. Вообразите, она махнула туда, где обедали. к этому другому генералу, и, вообразите, — таки настояла, вызвала начальника Семена Захарыча, да, кажется, еще из-за стола. Можете представить, что там вышло. Ее, разумеется, выгнали; а она рассказывает, что она сама его обругала и чем-то в него пустила. Это можно даже предположить. как ее не взяли — не понимаю! Теперь она всем рассказывает, и Амалии Ивановне, только трудно понять, кричит и бьется. Ах да: она говорит и кричит, что так как ее все теперь бросили, то она возьмет детей и пойдет на улицу, шарманку носить, а дети будут петь и плясать, и она тоже, и деньги собирать, и каждый день под окно к генералу ходить. «Пусть, говорит, видят, как благородные дети чиновного отца по улицам нищими ходят!» Детей всех бьет, те плачут. Леню учит петь «Хуторок», мальчика плясать, Полину Михайловну тоже, рвет все платья; делает им какие-то шапочки, как актерам; сама хочет таз нести, чтобы колотить, вместо музыки. Ничего не слушает. Вообразите, как же это? Это уж просто нельзя!

Лебезятников продолжал бы и еще, но Соня, слушавшая его едва переводя дыхание, вдруг схватила мантильку, шляпку и выбежала из комнаты, одеваясь на бегу. Раскольников вышел вслед за нею, Лебезятников за ним.

— Непременно помешалась! — говорил он Раскольникову, выходя с ним на улицу, — я только не хотел пугать Софью Семеновну и сказал: «кажется», но и сомнения нет. Это, говорят, такие бугорки, в чахотке, на мозгу вскакивают; жаль, что я медицины не знаю. Я, впрочем, пробовал ее убедить, но она ничего не слушает.

— Вы ей о бугорках говорили?

— То есть не совсем о бугорках. Притом она ничего бы и не поняла. Но я про то говорю: если убедить человека логически, что, в сущности, ему не о чем плакать, то он перестанет плакать. Это ясно. А ваше убеждение, что не перестанет?

— Слишком легко тогда было бы жить, — ответил Раскольников.

— Позвольте, позвольте; конечно, Катерине Ивановне довольно трудно понять; но известно ли вам, что в Париже уже происходили серьезные опыты относительно возможности излечивать сумасшедших, действуя одним только логическим убеждением? Один там профессор, недавно умерший, ученый серьезный, вообразил, что так можно лечить. Основная идея его, что особенного расстройства в организме у сумасшедших нет, а что сумасшествие есть, так сказать, логическая ошибка, ошибка в суждении, неправильный взгляд на вещи. Он постепенно опровергал больного и, представьте себе, достигал, говорят, результатов! Но так как при этом он употреблял и ду’ши, то результаты этого лечения подвергаются, конечно, сомнению. По крайней мере, так кажется.

Раскольников давно уже не слушал. Поравнявшись с своим домом, он кивнул головой Лебезятникову и повернул в подворотню. Лебезятников очнулся, огляделся и побежал далее.

Раскольников вошел в свою каморку и стал посреди ее. «Для чего он воротился сюда?» Он оглядел эти желтоватые, обшарканные обои, эту пыль, свою кушетку. Со двора доносился какой-то резкий, беспрерывный стук; что-то где-то как будто вколачивали, гвоздь какой-нибудь. Он подошел к окну, поднялся на цыпочки и долго, с видом чрезвычайного внимания, высматривал во дворе. Но двор был пуст, и не было видно стучавших. Налево, во флигеле, виднелись кой-где отворенные окна; на подоконниках стояли горшочки с жиденькой геранью. За окнами было вывешено белье. Все это он знал наизусть. Он отвернулся и сел на диван.

Никогда, никогда еще не чувствовал он себя так ужасно одиноким!

Да, он почувствовал еще раз, что, может быть, действительно возненавидит Соню, и именно теперь, когда сделал ее несчастнее. «Зачем ходил он к ней просить ее слез? Зачем ему так необходимо заедать ее жизнь? О, подлость!»

— Я останусь один! — проговорил он вдруг решительно, — и не будет она ходить в острог!

Минут через пять он поднял голову и странно улыбнулся. Это была странная мысль: «Может, в каторге-то действительно лучше», — подумалось ему вдруг.

Он не помнил, сколько он просидел у себя, с толпившимися в голове неопределенными мыслями. Вдруг дверь отворилась, и вошла Авдотья Романовна. Она сперва остановилась и посмотрела на него с порога, как давеча он на Соню; потом уже прошла и села против него на стул, на вчерашнем своем месте. Он молча и как-то без мысли посмотрел на нее.

— Не сердись, брат, я только на одну минуту, — сказала Дуня. Выражение лица ее было задумчивое, но не суровое. Взгляд был ясный и тихий. Он видел, что и эта с любовью пришла к нему.

— Брат, я теперь знаю все, все. Мне Дмитрий Прокофьич все объяснил и рассказал. Тебя преследуют и мучают по глупому и гнусному подозрению. Дмитрий Прокофьич сказал мне, что никакой нет опасности и что напрасно ты с таким ужасом это принимаешь. Я не так думаю и вполне понимаю, как возмущено в тебе все и что это негодование может оставить следы навеки. Этого я боюсь. За то, что ты нас бросил, я тебя не сужу и не смею судить, и прости меня, что я попрекнула тебя прежде. Я сама на себе чувствую, что если б у меня было такое великое горе, то я бы тоже ушла от всех. Матери я про это ничего не расскажу, но буду говорить о тебе беспрерывно и скажу от твоего имени, что ты придешь очень скоро. Не мучайся о ней; я ее успокою; но и ты ее не замучай, — приди хоть раз; вспомни, что она мать! А теперь я пришла только сказать (Дуня стала подыматься с места), что если, на случай, я тебе в чем понадоблюсь или понадобится тебе. вся моя жизнь, или что. то кликни меня, я приду. Прощай!

Она круто повернула и пошла к двери.

— Дуня! — остановил ее Раскольников, встал и подошел к ней, — этот Разумихин, Дмитрий Прокофьич, очень хороший человек.

Дуня чуть-чуть покраснела.

— Ну, — спросила она, подождав с минуту.

— Он человек деловой, трудолюбивый, честный и способный сильно любить. Прощай, Дуня.

Дуня вся вспыхнула, потом вдруг встревожилась:

— Да что это, брат, разве мы в самом деле навеки расстаемся, что ты мне. такие завещания делаешь?

— Все равно. прощай.

Он отворотился и пошел от нее к окну. Она постояла посмотрела на него беспокойно и вышла в тревоге.

Нет, он не был холоден к ней. Было одно мгновение (самое последнее), когда ему ужасно захотелось крепко обнять ее и проститься с ней, и даже сказать, но он даже руки ей не решился подать:

«Потом еще, пожалуй, содрогнется, когда вспомнит, что я теперь ее обнимал, скажет, что я украл ее поцелуй!»

«А выдержит эта или не выдержит? — прибавил он через несколько минут про себя. — Нет, не выдержит; этаким не выдержать! Этакие никогда не выдерживают. «

И он подумал о Соне.

Из окна повеяло свежестью. На дворе уже не так ярко светил свет. Он вдруг взял фуражку и вышел.

Он, конечно, не мог, да и не хотел заботиться о своем болезненном состоянии. Но вся эта беспрерывная тревога и весь этот ужас душевный не могли пройти без последствий. И если он не лежал еще в настоящей горячке, то, может быть, именно потому, что эта внутренняя, беспрерывная тревога еще поддерживала его на ногах и в сознании, но как-то искусственно, до времени.

Он бродил без цели. Солнце заходило. Какая-то особенная тоска начала сказываться ему в последнее время. В ней не было чего-нибудь особенно едкого, жгучего; но от нее веяло чем-то постоянным, вечным, предчувствовались безысходные годы этой холодной, мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность на «аршине пространства». В вечерний час это ощущение обыкновенно еще сильней начинало его мучить.

— Вот с этакими-то глупейшими, чисто физическими немощами, зависящими от какого-нибудь заката солнца, и удержись сделать глупость! Не то что к Соне, а к Дуне пойдешь! — пробормотал он ненавистно.

Его окликнули. Он оглянулся; к нему бросился Лебезятников.

— Вообразите, я был у вас, ищу вас. Вообразите, она исполнила свое намерение и детей увела! Мы с Софьей Семеновной насилу их отыскали. Сама бьет в сковороду, детей заставляет петь и плясать. Дети плачут. Останавливаются на перекрестках и у лавочек. За ними глупый народ бежит. Пойдемте.

— А Соня. — тревожно спросил Раскольников, поспешая за Лебезятниковым.

— Просто в исступлении. То есть не Софья Семеновна в исступлении, а Катерина Ивановна; а впрочем, и Софья Семеновна в исступлении. А Катерина Ивановна совсем в исступлении. Говорю вам, окончательно помешалась. Их в полицию возьмут. Можете представить, как это подействует. Они теперь на канаве у -ского моста, очень недалеко от Софьи Семеновны. Близко.

На канаве, не очень далеко от моста и не доходя двух домов от дома, где жила Соня, столпилась куча народу. Особенно сбегались мальчишки и девчонки. Хриплый, надорванный голос Катерины Ивановны слышался еще от моста. И действительно, это было странное зрелище, способное заинтересовать уличную публику. Катерина Ивановна в своем стареньком платье, в драдедамовой шали и в изломанной соломенной шляпке, сбившейся безобразным комком на сторону, была действительно в настоящем исступлении. Она устала и задыхалась. Измучившееся чахоточное лицо ее смотрело страдальнее, чем когда-нибудь (к тому же на улице, на солнце, чахоточный всегда кажется больнее и обезображеннее, чем дома); но возбужденное состояние ее не прекращалось, и она с каждою минутой становилась еще раздраженнее. Она бросалась к детям, кричала на них, уговаривала, учила их тут же при народе, как плясать и петь, начинала им растолковывать, для чего это нужно, приходила в отчаяние от их непонятливости, била их. Потом, не докончив, бросалась к публике; если замечала чуть-чуть хорошо одетого человека, остановившегося поглядеть, то тотчас пускалась объяснять ему, что вот, дескать, до чего доведены дети «из благородного, можно даже сказать, аристократического дома». Если слышала в толпе смех или какое-нибудь задирательное словцо, то тотчас же набрасывалась на дерзких и начинала с ними браниться. Иные, действительно, смеялись, другие качали головами; всем вообще было любопытно поглядеть на помешанную с перепуганными детьми. Сковороды, про которую говорил Лебезятников, не было; по крайней мере, Раскольников не видал; но вместо стука в сковороду Катерина Ивановна начинала хлопать в такт своими сухими ладонями, когда заставляла Полечку петь, а Леню и Колю плясать; причем даже и сама пускалась подпевать, но каждый раз обрывалась на второй ноте от мучительного кашля, отчего снова приходила в отчаяние, проклинала свой кашель и даже плакала. Пуще всего выводили ее из себя плач и страх Коли и Лени. Действительно, была попытка нарядить детей в костюм, как наряжаются уличные певцы и певицы. На мальчике была надета из чего-то красного с белым чалма, чтобы он изображал собою турку. На Леню костюмов недостало; была только надета на голову красная, вязанная из гаруса шапочка (или, лучше сказать, колпак) покойного Семена Захарыча, а в шапку воткнут обломок белого страусового пера, принадлежавшего еще бабушке Катерины Ивановны и сохранявшегося доселе в сундуке, в виде фамильной редкости. Полечка была в своем обыкновенном платьице. Она смотрела на мать робко и потерявшись, не отходила от нее, скрадывала свои слезы, догадывалась о помешательстве матери и беспокойно осматривалась кругом. Улица и толпа ужасно напугали ее. Соня неотступно ходила за Катериной Ивановной, плача и умоляя ее поминутно воротиться домой. Но Катерина Ивановна была неумолима.

— Перестань, Соня, перестань! — кричала она скороговоркой, спеша, задыхаясь и кашляя. — Сама не знаешь, чего просишь, точно дитя! Я уже сказала тебе, что не ворочусь назад к этой пьяной немке. Пусть видят все, весь Петербург, как милостыни просят дети благородного отца, который всю жизнь служил верою и правдой и, можно сказать, умер на службе. (Катерина Ивановна уже успела создать себе эту фантазию и поверить ей слепо.) Пускай, пускай этот негодный генералишка видит. Да и глупа ты, Соня: что теперь есть-то, скажи? Довольно мы тебя истерзали, не хочу больше! Ах, Родион Романыч, это вы! — вскрикнула она, увидав Раскольникова и бросаясь к нему, — растолкуйте вы, пожалуйста, этой дурочке, что ничего умней нельзя сделать! Даже шарманщики добывают, а нас тотчас все отличат, узнают, что мы бедное благородное семейство сирот, доведенных до нищеты, а уж этот генералишка место потеряет, увидите! Мы каждый день под окна к нему будем ходить, а проедет государь, я стану на колени, этих всех выставлю вперед и покажу на них: «Защити, отец!» Он отец всех сирот, он милосерд, защитит, увидите, а генералишку этого. Леня! tenez-vous droite! Ты, Коля, сейчас будешь опять танцевать. Чего ты хнычешь? Опять хнычет! Ну чего, чего ты боишься, дурачок! Господи! что мне с ним делать, Родион Романыч! Если б вы знали, какие они бестолковые! Ну что с этакими сделаешь.

И она, сама чуть не плача (что не мешало ее непрерывной и неумолчной скороговорке), показывала ему на хнычущих детей. Раскольников попробовал было убедить ее воротиться и даже сказал, думая подействовать на самолюбие, что ей неприлично ходить по улицам, как шарманщики ходят, потому что она готовит себя в директрисы благородного пансиона девиц.

— Пансиона, ха-ха-ха! Славны бубны за горами! — вскричала Катерина Ивановна, тотчас после смеху закатившись кашлем, — нет, Родион Романыч, прошла мечта! Все нас бросили. А этот генералишка. Знаете, Родион Романыч, я в него чернильницей пустила, — тут, в лакейской, кстати на столе стояла, подле листа, на котором расписывались, и я расписалась, пустила, да и убежала. О, подлые, подлые. Да наплевать; теперь я этих сама кормить буду, никому не поклонюсь! Довольно мы ее мучили! (Она указала на Соню.) Полечка, сколько собрали, покажи? Как? Всего только две копейки? О, гнусные! Ничего не дают, только бегают за нами, высунув язык! Ну чего этот болван смеется? (указала она на одного из толпы). Это все потому, что этот Колька такой непонятливый, с ним возня! Чего тебе, Полечка? Говори со мной по-французски, parlez-moi francais. Ведь я же тебя учила, ведь ты знаешь несколько фраз. Иначе как же отличить, что вы благородного семейства, воспитанные дети и вовсе не так, как все шарманщики; не «Петрушку» же мы какого-нибудь представляем на улицах, а споем благородный романс. Ах да! что же нам петь-то? Перебиваете вы все меня, а мы. видите ли, мы здесь остановились, Родион Романыч, чтобы выбрать, что петь, — такое, чтоб и Коле можно было протанцевать. потому все это у нас, можете представить, без приготовления; надо сговориться, так чтобы все совершенно прорепетировать, а потом мы отправимся на Невский, где гораздо больше людей высшего общества и нас тотчас заметят: Леня знает «Хуторок». Только всё «Хуторок» да «Хуторок», и все-то его поют! Мы должны спеть что-нибудь гораздо более благородное. Ну, что ты придумала, Поля, хоть бы ты матери помогла! Памяти, памяти у меня нет, я бы вспомнила! Не «Гусара же на саблю опираясь» петь, в самом деле! Ах, споемте по-французски «Cinq sous! Я ведь вас учила же, учила же. И главное, так как это по-французски, то увидят тотчас, что вы дворянские дети, и это будет гораздо трогательнее. Можно бы даже: «Malborough s’en va-t-en guerre», так как это совершенно детская песенка и употребляется во всех аристократических домах, когда убаюкивают детей.

Malborough s’en va-t-en guerre,

Ne sait quand reviendra. — начала было она петь. — Но нет, лучше уж «Cinq sous»! Ну, Коля, ручки в боки, поскорей, а ты, Леня, тоже вертись в противоположную сторону, а мы с Полечкой будем подпевать и подхлопывать!

Cinq sous, cinq sous,

Pour monter notre menage. Кхи-кхи-кхи! (И она закатилась от кашля.) Поправь платьице, Полечка, плечики спустились, — заметила она сквозь кашель, отдыхиваясь. — Теперь вам особенно нужно держать себя прилично и на тонкой ноге, чтобы все видели, что вы дворянские дети. Я говорила тогда, что лифчик надо длиннее кроить и притом в два полотнища. Это ты тогда, Соня, с своими советами: «Короче да короче», вот и вышло, что совсем ребенка обезобразили. Ну, опять все вы плачете! Да чего вы, глупые! Ну, Коля, начинай поскорей, поскорей, поскорей, — ох, какой это несносный ребенок.

Cinq sous, cinq sous. Опять солдат! Ну чего тебе надобно?

Действительно, сквозь толпу протеснятся городовой. Но в то же время один господин в вицмундире и в шинели, солидный чиновник лет пятидесяти, с орденом на шее (последнее было очень приятно Катерине Ивановне и повлияло на городового), приблизился и молча подал Катерине Ивановне трехрублевую зелененькую кредитку. В лице его выражалось искреннее сострадание. Катерина Ивановна приняла и вежливо, даже церемонно, ему поклонилась.

— Благодарю вас, милостивый государь, — начала она свысока, — причины, побудившие нас. возьми деньги, Полечка. Видишь, есть же благородные и великодушные люди, тотчас готовые помочь бедной дворянке в несчастии. Вы видите, милостивый государь, благородных сирот, можно даже сказать, с самыми аристократическими связями. А этот генералишка сидел и рябчиков ел. ногами затопал, что я его обеспокоила. «Ваше превосходительство, говорю, защитите сирот, очень зная, говорю, покойного Семена Захарыча, и так как его родную дочь подлейший из подлецов в день его смерти оклеветал. » Опять этот солдат! Защитите! — закричала она чиновнику, — чего этот солдат ко мне лезет? Мы уж убежали от одного сюда из Мещанской. ну тебе-то какое дело, дурак!

— Потому по улицам запрещено-с. Не извольте безобразничать.

— Сам ты безобразник! Я все равно как с шарманкой хожу, тебе какое дело?

— Насчет шарманки надо дозволение иметь, а вы сами собой-с и таким манером народ сбиваете. Где изволите квартировать?

— Как дозволение! — завопила Катерина Ивановна. — Я сегодня мужа схоронила, какое тут дозволение!

— Сударыня, сударыня, успокойтесь, — начал было чиновник, — пойдемте, я вас доведу. Здесь в толпе неприлично. вы нездоровы.

— Милостивый государь, милостивый государь, вы ничего не знаете! — кричала Катерина Ивановна, — мы на Невский пойдем, — Соня, Соня! Да где ж она? Тоже плачет! Да что с вами со всеми. Коля, Леня, куда вы? — вскрикнула она вдруг в испуге, — о глупые дети! Коля, Леня, да куда ж они.

Случилось так, что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел их взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили друг друга за ручки и бросились бежать. С воплем и плачем кинулась бедная Катерина Ивановна догонять их. Безобразно и жалко было смотреть на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся. Соня и Полечка бросились вслед за нею.

— Вороти, вороти их, Соня! О глупые, неблагодарные дети. Поля! лови их. Для вас же я.

Она споткнулась на всем бегу и упала.

— Разбилась в кровь! О господи! — вскрикнула Соня, наклоняясь над ней.

Все сбежались, все затеснились кругом. Раскольников и Лебезятников подбежали из первых; чиновник тоже поспешил, а за ним и городовой, проворчав: «Эх-ма!» и махнув рукой, предчувствуя, что дело обернется хлопотливо.

— Пошел! пошел! — разгонял он теснившихся кругом людей.

— Помирает! — закричал кто-то.

— С ума сошла! — проговорил другой.

— Господи, сохрани! — проговорила одна женщина, крестясь. — Девчонку-то с парнишкой зловили ли? Вона-ка, ведут, старшенькая перехватила. Вишь, сбалмошные!

Но когда разглядели хорошенько Катерину Ивановну, то увидали, что она вовсе не разбилась о камень, как подумала Соня, а что кровь, обагрившая мостовую, хлынула из ее груди горлом.

— Это я знаю, видал, — бормотал чиновник Раскольникову и Лебезятникову, — это чахотка-с; хлынет этак кровь и задавит. С одною моею родственницей, еще недавно свидетелем был, и этак стакана полтора. вдруг-с. Что же, однако ж, делать, сейчас помрет?

— Сюда, сюда, ко мне! — умоляла Соня, — вот здесь я живу. Вот этот дом, второй отсюда. Ко мне, поскорее, поскорее. — металась она ко всем. — За доктором пошлите. О господи!

Стараниями чиновника дело это уладилось, даже городовой помогал переносить Катерину Ивановну. Внесли ее к Соне почти замертво и положили на постель. Кровотечение еще продолжалось, но она как бы начинала приходить в себя. В комнату вошли разом, кроме Сони, Раскольников и Лебезятников, чиновник и городовой, разогнавший предварительно толпу, из которой некоторые провожали до самых дверей. Полечка ввела, держа за руки, Колю и Леню, дрожавших и плакавших. Сошлись и от Капернаумовых: сам он, хромой и кривой, странного вида человек с щетинистыми, торчком стоящими волосами и бакенбардами; жена его, имевшая какой-то раз навсегда испуганный вид, и несколько их детей, с одеревенелыми от постоянного удивления лицами и с раскрытыми ртами. Между всею этою публикой появился вдруг и Свидригайлов. Раскольников с удивлением посмотрел на него, не понимая, откуда он явился, и не помня его в толпе.

Говорили про доктора и про священника. Чиновник хотя и шепнул Раскольникову, что, кажется, доктор теперь уже лишнее, но распорядился послать. Побежал сам Капернаумов.

Между тем Катерина Ивановна отдышалась, на время кровь отошла. Она смотрела болезненным, но пристальным и проницающим взглядом на бледную и трепещущую Соню, отиравшую ей платком капли пота со лба; наконец, попросила приподнять себя. Ее посадили на постели, придерживая с обеих сторон.

Кровь еще покрывала ее иссохшие губы. Она повела кругом глазами, осматриваясь:

— Так вот ты как живешь, Соня! Ни разу-то я у тебя не была. привелось.

Она с страданием посмотрела на нее:

— Иссосали мы тебя, Соня. Поля, Леня, Коля, подите сюда. Ну, вот они, Соня, все, бери их. с рук на руки. а с меня довольно. Кончен бал! Г’а. Опустите меня, дайте хоть помереть спокойно.

Ее опустили опять на подушку.

— Что? Священника. Не надо. Где у вас лишний целковый. На мне нет грехов. Бог и без того должен простить. Сам знает, как я страдала. А не простит, так и не надо.

Беспокойный бред охватывал ее более и более. Порой она вздрагивала, обводила кругом глазами, узнавала всех на минуту; но тотчас же сознание снова сменялось бредом. Она хрипло и трудно дышала, что-то как будто клокотало в горле.

— Я говорю ему: «Ваше превосходительство. » — выкрикивала она, отдыхиваясь после каждого слова, — эта Амалия Людвиговна. ах! Леня, Коля! ручки в боки, скорей, скорей, глиссе-глиссе, па-де-баск! Стучи ножками. Будь грациозный ребенок.

Du hast die schonsten Augen,

Madchen, was willst du mehr? Ну да, как не так! was willst du mehr, — выдумает же, болван. Ах да, вот еще:

В полдневный жар, в долине Дагестана. Ах, как я любила. Я до обожания любила этот романс, Полечка. знаешь, твой отец. еще женихом певал. О, дни. Вот бы, вот бы нам спеть! Ну как же, как же. вот я и забыла. да напомните же, как же? — Она была в чрезвычайном волнении и усиливалась приподняться. Наконец, страшным, хриплым, надрывающимся голосом она начала, вскрикивая и задыхаясь на каждом слове, с видом какого-то возраставшего испуга:

В полдневный жар. в долине. Дагестана.

С свинцом в груди. Ваше превосходительство! — вдруг завопила она раздирающим воплем и залившись слезами, — защитите сирот! Зная хлеб-соль покойного Семена Захарыча. Можно даже сказать аристократического. Г’а! — вздрогнула она вдруг, опамятовавшись и с каким-то ужасом всех осматривая, но тотчас узнала Соню. — Соня, Соня! — проговорила она кротко и ласково, как бы удивившись, что видит ее перед собой, — Соня, милая, и ты здесь?

Ее опять приподняли.

— Довольно. Пора. Прощай, горемыка. Уездили клячу. Надорвала-а-ась! — крикнула она отчаянно и ненавистно и грохнулась головой о подушку.

Она вновь забылась, но это последнее забытье продолжалось недолго. Бледно-желтое, иссохшее лицо ее закинулось навзничь назад, рот раскрылся, ноги судорожно протянулись. Она глубоко-глубоко вздохнула и умерла.

Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.

И каким образом этот «похвальный лист» очутился вдруг на постели, подле Катерины Ивановны? Он лежал тут же, у подушки; Раскольников видел его.

Он отошел к окну. К нему подскочил Лебезятников.

— Умерла! — сказал Лебезятников.

— Родион Романович, имею вам два нужных словечка передать, — подошел Свидригайлов. Лебезятников тотчас же уступил место и деликатно стушевался. Свидригайлов увел удивленного Раскольникова еще подальше в угол.

— Всю эту возню, то есть похороны и прочее, я беру на себя. Знаете, были бы деньги, а ведь я вам сказал, что у меня лишние. Этих двух птенцов и эту Полечку я помещу в какие-нибудь сиротские заведения получше и положу на каждого, до совершеннолетия, по тысяче пятисот рублей капиталу, чтоб уж совсем Софья Семеновна была покойна. Да и ее из омута вытащу, потому хорошая девушка, так ли? Ну-с, так вы и передайте Авдотье Романовне, что ее десять тысяч я вот так и употребил.

— С какими же целями вы так разблаготворились? — спросил Раскольников.

— Э-эх! Человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?» И не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет. «

Он проговорил это в видом какого-то подмигивающего, веселого плутовства, не спуская глаз с Раскольникова. Раскольников побледнел и похолодел, слыша свои собственные выражения, сказанные Соне. Он быстро отшатнулся и дико посмотрел на Свидригайлова.

— По-почему. вы знаете? — прошептал он, едва переводя дыхание.

— Да ведь я здесь, через стенку, у мадам Ресслих стою. Здесь Капернаумов, а там мадам Ресслих, старинная и преданнейшая приятельница. Сосед-с.

— Я, — продолжал Свидригайлов, колыхаясь от смеха, — и могу вас честью уверить, милейший Родион Романович, что удивительно вы меня заинтересовали. Ведь я сказал, что мы сойдемся, предсказал вам это, — ну вот и сошлись. И увидите, какой я складной человек. Увидите, что со мной еще можно жить.

dostoevskiy.niv.ru

Мир Достоевского

Жизнь и творчество Достоевского. Анализ произведений. Характеристика героев

Меню сайта

Катерина Ивановна Мармеладова — один из самых ярких и трогательных образов, созданных Достоевским в романе «Преступление и наказание».

В этой статье представлена судьба Катерины Ивановны в романе «Преступление и наказание»: история жизни, биография героини.

Судьба Катерины Ивановны в романе «Преступление и наказание»: история жизни, биография героини

Катерина Ивановна Мармеладова — образованная, умная женщина из приличной семьи. Отец Катерины Ивановны был статским полковником. Судя по всему, по происхождению героиня является дворянкой. На момент повествования в романе Катерине Ивановне около 30 лет.

В юности Катерина Ивановна окончила институт для девиц где-то в провинции. По ее словам, у нее были достойные поклонники. Но юная Катерина Ивановна влюбилась в пехотного офицера по имени Михаил. Отец не одобрял этот брак (вероятно, жених действительно не был достоин его дочери). В результате девушка сбежала из дома и вышла замуж без согласия родителей.

К сожалению, любимый муж Катерины Ивановны оказался ненадежным человеком. Он любил играть в карты и в конце концов попал под суд и умер. В результате в возрасте около 26 лет Катерина Ивановна осталась вдовой с тремя детьми. Она впала в нищету. Родственники отвернулись от нее.

В это время Катерина Ивановна встретила чиновника Мармеладова. Он пожалел несчастную вдову и предложил ей руку и сердце. Этот союз состоялся не по большой любви, а из жалости. Катерина Ивановна вышла замуж за Мармеладова, только потому что ей было некуда идти. На самом деле молодая и образованная Катерина Ивановна была не пара Мармеладову.

Брак с Мармеладовым не принес Катерине Ивановне счастья и не спас ее от нищеты. Спустя год совместной жизни Мармеладов потерял работу и начал пить. Семья впала в нищету. Несмотря на все усилия жены, Мармеладову так и не удалось бросить пить и построить карьеру.

На момент событий, описываемых в романе, Катерина Ивановна и ее муж Мармеладов уже 4 года состоят в браке. В Петербурге Мармеладовы живут уже 1,5 года. К этому времени Катерина Ивановна успела заболеть чахоткой. У нее не осталось никаких платьев, а ее супруг Мармеладов пропил даже ее чулки и косынку.

Видя отчаянное положение семьи, падчерица Катерины Ивановны, Соня Мармеладова, начала заниматься «непристойной» работой. Благодаря этому Мармеладовы получили средства к существованию. Катерина Ивановна была искренне благодарна Соне за эту жертву.

Вскоре в семье Мармеладовых случилась трагедия: пьяный Мармеладов попадал на улице под лошадь и в тот же день умер. Катерина Ивановна впала в отчаяние, так как у нее не было денег даже на похороны мужа. Раскольников помог несчастной вдове, отдав свои последние деньги.

В день поминок мужа Катерина Ивановна вела себя странно, проявляя признаки сумасшествия: вместе с детьми она устроила представление на улице. Здесь она нечаянно упала, у нее открылось кровотечение. В этот же день женщина умерла.

После смерти Катерины Ивановны ее трое детей остались сиротами. Господин Свидригайлов помог устроить будущее бедных сирот: он определил всех троих в один сиротский дом (что делалось не всегда), а также положил на их счет некоторый капитал.

Такова судьба Катерины Ивановны Мармеладовой в романе «Преступление и наказание» Достоевского: история жизни, биография героини.

www.alldostoevsky.ru

Смерть Катерины Ивановны

Катерина Ивановна сошла с ума. Она бегала к бывшему начальнику покойного просить зашиты, но оттуда ее выгнали, и теперь безумная собирается идти просись милостыню на улицу, заставляя детей петь и плясать.

Соня схватила мантилью и шляпку и выбежала из комнаты, одеваясь на бегу Мужчины последовали за ней. Лебезятников рассуждал о причинах сумасшествия Катерины Ивановны, но Раскольников не слушал, а, поравнявшись со своим домом, кивнул спутнику головой и свернул в подворотню.

Лебезятников с Соней насилу отыскали Катерину Ивановну - недалеко отсюда, на канале. Вдова окончательно помешалась: бьет в сковородку, детей заставляет плясать, те плачут; их вот-вот заберут в полицию.

Поспешили на канал, где уже собралась толпа. Хриплый голос Катерины Ивановны слышался еще с моста. Она, уставшая и задыхающаяся, то кричала на плачущих детей, которых нарядила в какое-то старье, пытаясь придать им вид уличных артистов, то бросалась к народу и рассказывала о своей несчастной судьбе.

Она заставляла Полечку петь, а младших танцевать. Соня ходила за мачехой и, рыдая, умоляла вернуться домой, но та была неумолима. Увидев Раскольникова, Катерина Ивановна поведала всем, что это ее благодетель.

Между тем главная безобразная сцена была еще впереди: сквозь толпу протискивался городовой. В то же время какой-то солидный господин молча подал Катерине Ивановне трехрублевую бумажку, и обезумевшая стала просить
его защитить их от городового.

Младшие дети, испугавшись полиции, схватили друг друга за ручки и бросились бежать.

Катерина Ивановна ринулась было за ними, но споткнулась и упала. Полечка привела беглецов, вдову подняли. Оказалось, у нее от удара хлынула горлом кровь.

Стараниями солидного чиновника все уладилось. Катерину Ивановну перенесли к Соне и положили на постель.

Кровотечение еще продолжалось, но она начинала приходить в себя. В комнате собрались Соня, Раскольников, Лебезятников, чиновник с городовым, Полечка, державшая за руки младших детей, семейство Капернаумова, и среди всей этой публики появился вдруг Свидригайлов.

Послали за доктором и священником. Катерина Ивановна смотрела болезненным взглядом на Соню, отиравшую ей капли пота со лба, потом попросила приподнять себя и, увидев детей, успокоилась.

Она опять начала бредить, потом забылась ненадолго, и вот иссохшее лицо ее закинулось назад, рот раскрылся, ноги судорожно вытянулись, она глубоко вздохнула и умерла. Соня и дети плакали.

Раскольников отошел к окну, к нему приблизился Свидригайлов и сказал, что все хлопоты о похоронах берет на себя, детей поместит в лучшее сиротское заведение, положит на каждого до совершеннолетия по тысяче пятьсот рублей и Софью Семеновну из этого омута вытащит.

Катерина Ивановна Мармеладова

Дочь Семёна Захаровича Мармеладова от первого брака, девушка, отчаявшаяся на самопродажу. Несмотря на такой род занятий, она чувствительна, робка и застенчива; вынуждена зарабатывать таким неприглядным образом. Понимает страдания Родиона, находит в нём опору в жизни и силы сделать из него снова человека. Уезжает за ним в Сибирь, становится его пожизненной подругой.

Родион Романович Раскольников

Нищенствующий бывший студент, главный герой повествования. Считает, что имеет моральное право совершать преступления, и убийство -- только первая ступенька на бескомпромиссной дороге, которая приведёт его к вершине. Бессознательно выбирает в качестве жертвы самого слабого и беззащитного члена общества, оправдывая это ничтожностью жизни старухи-процентщицы, после убийства которой сталкивается с жесточайшим психологическим шоком: убийство не делает человека "избранным".

Великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский стремился показать пути нравственного обновления человеческого общества. Человек -- это тот центр жизни, к которому прикован взгляд писателя.

"Преступление и наказание" -- это роман Достоевского, который уже более столетия служит поводом для напряженных раздумий о цене человеческой жизни, о моральных границах своеволия, о том, сколько в человеке от дьявола, а сколько -- от Бога.

Уже с первых страниц романа можно почувствовать всю тяжесть и безысходность жизни его главного героя. Бывший студент Раскольников обитает в каморке "под самой кровлей высокого пятиэтажного дома". Главные качества изображенного в романе пространства -- теснота и узость. Герой, попавший в такое пространство, чувствует духовную пустоту и одиночество: "... он был в раздражительном и напряженном состоянии... углубился в себя и уединился от всех..." На протяжении всего романа Раскольников будет томиться, эгоистично отгораживаясь от других людей, и лишь в конце выйдет на перекресток, то есть открытое пространство, чтобы просить прощения у всего мира. С этого момента начнется его духовное воскрешение.

Но пока Родион, словно в бреду, мечется по грязным улицам Петербурга, вонючим лестницам и чердакам, мрачным распивочным. Герой задумал совершить действие, которое полностью изменит его жизнь. Эта мысль зародилась у него тогда, когда он заложил у старухи-процентщицы кольцо -- подарок сестры. Раскольников тогда испытал ненависть к вредной и ничтожной старушонке, наживающейся па чужой беде. Старуха и у читателя вызывает негативные ощущения: она недоверчиво рассматривает посетителя, не желая поначалу его пускать, глаза у нее сверкаю! в темноте, она кашляет и кряхтит, а шея ее напоминает "куриную ногу". И вот у Раскольникова появилась мысль, которая привела его к преступлению.

Он случайно слышит разговор студента с офицером о "глупой, бессмысленной, ничтожной, злой, больной старушонке, никому не нужной и, напротив, всем вредной". Студент говорит, что убийство старухи не будет преступлением: "Одна смерть и сто жизней взамен -- да ведь тут арифметика!" Эти слова врезаются в память Родиона.

Затем в трактире Раскольников слушает исповедь пьяного Мармеладова и узнает о его дочери Сонечке, которая продает себя ради спасения семейства. История Сони Мармеладовой перекликается с судьбой Дуни, сестры Раскольникова, отдающей свою руку нелюбимому человеку ради "бесценного Роди". Символы вечной жертвы предстают перед воображением героя: "Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!" достоевский преступление наказание роман

Обстоятельства внешней жизни и идейные побуждения героя дают в результате цельную философию "права" новоявленного Наполеона. Если пушкинский Герман из "Пиковой дамы" -- человек действия, у которого страсть к богатству переходит в навязчивую идею, то Раскольников не таков. У героя Достоевского, напротив, идея становится страстью. Он живет своей идеей, оттачивает ее, ради нее совершает страшный "эксперимент". Но ложная идея не может служить цельной личности, поэтому она вносит раскол во внутренний мир человека. Не случайно писатель выбpaл для своего героя фамилию Раскольников.

Раскольников живет как бы двойной жизнью: реальной и логически абстрактной. Ему трудно отличить явь от бреда. Внутренние устои в нем разрушены. Он предстает опустошенным нравственно человеком еще до преступления, ведь он не раз мысленно совершает убийство старухи-процентщицы. Раскольников приходит к мысли, что именно ему предстоит "взять кровь на себя". Он считает, что имеет право на это. Кумир Родиона -- властелин, не знающий сомнения. Его идеал -- свобода и "власть над муравейником",

Стремление утвердиться в этой мысли приводит Родиона к преступлению в жизни. Момент убийства -- начало краха теории Раскольникова. Весь месяц от убийства до признания герой романа испытывает нравственные мучения, борется с самим собой. Не сразу к нему приходит понимание ужаса содеянного. Вначале Родион мучается вопросом: смогли он переступить черту, отделяющую человека от "твари дрожащей". Ему трудно осмыслить все в одиночестве, и Раскольников идет к людям, рассказывает свою жизнь Соне. Соня заставляет Родиона по-новому посмотреть на свое деяние.

Сонечка Мармеладова отказывает герою в праве решать человеческую судьбу, быть судьей, дающим право на жизнь или несущим смерть. Раскольников начинает осознавать ошибочность своей идеи: "Тою же дорогою идя, я уже никогда более не повторил бы убийства". Не старуху, а самого себя губит Родион.

Теория Раскольникова рушится стремительно. Он рассказывает об убийстве Свидригайлову, но тот только изумляется, почему Раскольников испытывает мучения. "Мы одного поля ягоды", -- говорит Свидригайлов, приводя бедного юношу в ужас. Свидригайлов полагает, что Раскольников взялся не за свое дело, что он не убийца по складу своего характера. Как философия Лужина, который способен растоптать, нравственно уничтожить человека, так и цинизм Свидригайлова глубоко возмущают Раскольникова. Он негодует: "...Доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать". Но теория Родиона тоже разрешает проливать кровь. И тогда Раскольников окончательно осознает, что совершил преступление.

Достоевский выявил губительное воздействие ложной, индивидуалистической идеи на сознание человека. Таким образом, не только "среда" способна влиять на поступки человека, но мысль, идея. Возмущение социальной несправедливостью получили извращенное, ложное решение. Протест Раскольникова против вселенского горя обернулся эгоистическим самоутверждением, анархическим бунтом. Достоевский показал, что буржуазная философия индивидуализма приводит к преступлению.

Идея зла во имя добра терпит крах. Признание Раскольникова открывает путь к спасению человеческой души. Душевные мучения Родиона, которые приводят к покаянию, помогают ему избежать участи Свидригайлова. Раскольников идет на каторгу. Он еще нравственно болен, ему многое надо пережить и осмыслить, чтобы излечить свою душу, прийти к пониманию истинной ценности человека, идеи всеобщего добра.

Таков путь Раскольникова от преступления к наказанию. Страшной теории сверхчеловека Достоевский противопоставляет идеалы гуманизма, любви и всепрощения. В нравственном совершенствовании видит писатель идеал человека и общества, в котором нет места насилию и злу.

О последних днях жизни Достоевского имеется рассказ его супруги Анны Григорьевны Сниткиной. В ночь с 25 на 26 января Достоевский, желая достать упавшую вставочку с пером, передвинул тяжелую этажерку, после чего у него пошла горлом кровь. Около 5 часов дня кровотечение повторилось. Встревоженная Анна Григорьевна послала за доктором. Когда доктор стал выстукивать грудь больного, кровотечение повторилось и настолько сильное, что Федор Михайлович потерял сознание. Когда писатель пришел в себя он попросил немедленно позвать священника. Доктор уверял, что особой опасности нет, но, чтобы успокоить больного, жена исполнила его желание. Через полчаса священник Владимирской церкви был уже у них. Федор Михайлович спокойно и добродушно встретил батюшку, долго исповедовался и причастился. Когда священник ушел, и жена с детьми вошла в кабинет, то он благословил жену и детей, просил их любить друг друга. Ночь прошла спокойно. Утром 28 января Анна Григорьевна, проснувшись в семь утра, увидела, что Достоевский смотрит в ее сторону. На вопрос о его самочувствии он ответил: "Знаешь, Аня, я уже три часа как не сплю и все думаю, и сознаю ясно, что я сегодня умру..." "Голубчик мой, зачем ты это думаешь, - возразила Анна Григорьевна в страшном беспокойстве, - ведь тебе теперь лучше, кровь больше не идет... Ты будешь еще жить, уверяю тебя..." "Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие". Это было то самое Евангелие, которое подарили ему еще в Тобольске жены декабристов. Федор Михайлович не расставался с этой книгой все время пребывания на каторге. Он часто, задумав или сомневаясь в чем-либо, открывал наудачу это Евангелие и прочитывал то, что стояло на первой странице (левой от читавшего). И теперь Достоевский пожелал проверить свои сомнения. Он сам открыл святую книгу и просил прочесть. Открылось Евангелие от Матфея, гл.3, ст.14-15. ("Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду") "Ты слышишь - "не удерживай", - значит, я умру, - сказал муж и закрыл книгу..." Федор Михайлович стал утешать жену, благодарил за счастливую жизнь, которую он прожил с ней. Затем сказал слова, которые редкий из мужей мог бы сказать своей жене после четырнадцати лет брачной жизни: "Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно!" Около 9 утра он уснул, но в 11 часов проснулся, привстал с подушки, кровотечение возобновилось. Несколько раз он шептал жене: "Зови детей". Приходили дети, целовали его и, по приказанию доктора, тотчас уходили. Часа за два до кончины, когда пришли на его зов дети, Достоевский велел отдать Евангелие своему сыну Феде... Вечером собралось много народу, ждали профессора Д.И. Кошлакова. Вдруг Федор Михайлович вздрогнул, слегка поднялся на диване, и полоска крови вновь окрасила его лицо. Достоевский был без сознания, дети и жена стояли на коленях у его изголовья и плакали, изо всех сил удерживаясь от громких рыданий, так как доктор предупредил, что последнее чувство, оставляющее человека, это слух, и всякое нарушение тишины может замедлить агонию и продлить страдания умирающего. "Я чувствовала, что пульс бьется все слабее и слабее. В 8 часов 28 минут вечера Федор Михайлович отошел в вечность". Произошло это 28 января (9 февраля) 1881 года. 1 февраля 1881 года при огромном стечении народа писателя хоронили на Тихвинском кладбище в Александро-Невской лавре Петербурга. Анна Григорьевна вспоминала, что Достоевский хотел быть похороненным на Новодевичьем кладбище Петербурга, но лавра предложила для его погребения любое место на своих кладбищах. Представитель лавры сказал, что монашество "просит принять место безвозмездно и будет считать за честь, если прах Достоевского, ревностно стоявшего за православную веру, будет покоиться в стенах лавры". Место нашли вблизи могил Жуковского и Карамзина. Погребальное шествие вышло из дома Достоевского около 11 часов утра, но только после двух часов дня достигло лавры. Гроб несли родные и близкие писателя. Шествие открывали учащиеся всех петербургских учебных заведений, затем шли художники, актеры, депутация из Москвы: "длинная вереница на шестах несомых венков, многочисленные хоры молодежи, певшие погребальные песнопения, гроб, который высоко воздымался над толпой, и громадная, в несколько десятков тысяч масса людей, следовавших за кортежем". В процессии участвовало до 60 тысяч человек. На Тихвинском кладбище было настолько многолюдно, что "люди взбирались на памятники, сидели на деревьях, цеплялись за решетки, и шествие медленно продвигалось, проходя под склонившимися с двух сторон венками". По словам А.П. Милюкова, Достоевского "хоронили не родные, не друзья - его хоронило русское общество". В 1883 году на могиле установили памятник (арх. X.К. Васильев, ск. Н.А. Лаверецкий). А в 1968 году рядом с писателем был предан земле прах Анны Григорьевны (1846-1918), скончавшейся в Ялте, и внука - А.Ф. Достоевского (1908-1968). Другие родственники писателя - брат Андрей Михайлович (1825-1897), племянникиАлександр Андреевич (1857-1894) и Андрей Андреевич (1863-1933) и племянница Варвара Андреевна Савостьянова (1858-1935) похоронены на Смоленском православном кладбище. Несмотря на известность, которую Достоевский получил в конце своей жизни, поистине непреходящая, всемирная слава пришла к нему после смерти. В частности, даже Фридрих Ницше признавал, что Достоевский единственный, кто сумел ему объяснить, что такое человеческая психология.

Работа из раздела: «Литература »
«Слушай, если все должны страдать, чтобы страданием купить вечную гармонию, то при чём тут дети, скажи мне, пожалуйста? Совсем непонятно, для чего были должны страдать и они и зачем им покупать страданиями гармонию? Не стоит она слезинки хотя бы одного только замученного ребёнка…» Иван Карамазов, «Братья Карамазовы». Система персонажей романа «Преступление и наказание» включает в себя большое количество действующих лиц, обладающих своим характером, положением и ролью в романе. Родион Раскольников является главным героем; Соня, Дуня, Пульхерия Александровна, Свидригайлов, Лужин также являются заметными и потому понятными нам персонажами. Но существуют и персонажи второго плана, о которых мы можем узнать меньше. Среди всех второстепенных героев следует выделить детей, влияние собирательного образа которых мы можем проследить на протяжении всего романа: это и дети Катерины Ивановны, и невеста Свидригайлова, и девочка-утопленница, которая снится ему во сне, это и пьяная девочка, встретившаяся Раскольникову на бульваре - все эти герои не могут остаться без внимания, потому что, несмотря на их небольшое участие в развитии действия в романе, они играют важную роль, как и вся тема ребёнка и детства. Рассмотрим образ детей Катерины Ивановны. О том, что жена Мармеладова Катерина Ивановна вышла за него замуж с тремя детьми, мы узнаём из разговора Мармеладова с Раскольниковым. Отцом детей был первый муж Катерины Ивановны, пехотный офицер, с которым она убежала из дома. Когда муж умер, Катерина Ивановна осталась одна с тремя малолетними детьми. «Вышла замуж за первого мужа, за офицера пехотного, по любви, и с ним бежала из дома родительского. Муж…в картишки пустился, под суд попал, с тем и помер…. И осталась она после него с тремя малолетними детьми в уезде далёком и зверском…» У Катерины Ивановны было две дочери: Полечка и Лена - и сын Коля. Так их описывает Ф.М.Достоевский: «старшая девочка, лет девяти, высокая и тоненькая как спичка, …с большими-большими тёмными глазами, которые казались ещё больше на её исхудавшем и испуганном личике» (Полечка), «самая маленькая девочка, лет шести» (Лена), «мальчик годом старше её» (Коля). Дети были плохо одеты: Полечка была одета в «ветхий бурнусик, сшитый ей, вероятно, два года назад, потому что он не доходил теперь о до колен», и «худенькую разодранную всюду рубашонку», Коля и Лена были одеты не лучше; у всех детей было только по одной рубашке, которые каждую ночь стирала Катерина Ивановна. Хотя мать старалась заботиться о детях, они нередко бывали голодными, так как семье не хватало денег; младшие часто плакали и были забиты и запуганы: «…Ибо Катерина Ивановна такого уж характера, и как расплачутся дети, хоть бы и с голоду, тотчас же их бить начинает». В облике Сони, падчерицы Катерины Ивановны и дочери Мармеладова, несмотря на то, что она намного старше всех детей и зарабатывает деньги таким путём, мы тоже видим много детского: «безответная она, и голосок у ней такой кроткий… белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое,… угловатое, …нежная, болезная, …маленькая, кроткие голубые глаза». Именно стремление помочь Катерине Ивановне и её несчастным детям и заставило Соню преступить через себя, через нравственный закон. Она пожертвовала собой ради других. «И тут только понял он, что значили для неё эти бедные, маленькие дети-сироты и эта жалкая, полусумасшедшая Катерина Ивановна, с своею чахоткой и со стуканием об стену». Она тяжело переживает, сознавая своё положение в обществе, свой позор и грехи: «Да ведь я …бесчестная…я великая, великая грешница!», «…до какой чудовищной боли истерзала её, и уже давно, мысль о бесчестном и позорном её положении». Не будь судьба её семьи (а Катерина Ивановна и дети действительно были единственной Сониной семьёй) такой плачевной, жизнь Сонечки Мармеладовой сложилась бы по-другому. А если бы Сонина жизнь была другой, то Ф.М.Достоевский не смог бы осуществить своего замысла, не смог бы показать нам, что, будучи погружённою в порок, Соня сохранила свою душу чистой, потому что спасалась верой в Бога. «Да скажи же мне, наконец,… как этакой позор и такая низость в тебе рядом с другими противоположными и святыми чувствами совмещаются?» - спрашивал её Раскольников. Здесь Соня – ребёнок, беззащитный, беспомощный человек со своей детской и наивной душой, который, казалось бы, погибнет, находясь в губительной атмосфере порока, но Соня помимо детской чистой и невинной души обладает огромной моральной стойкостью, сильным духом и поэтому она находит в себе силы спасаться верой в Бога, поэтому она сохраняет свою душу. «Что ж бы я без бога-то была?» Доказательство необходимости веры в Бога было одной из главных целей, которые Достоевский ставил перед своим романом. Поэтому мы видим, что образ детей был необходим писателю для раскрытия образа Сони и достижения своего замысла. Дети Катерины Ивановны сыграли свою определённую роль в судьбе каждого из основных персонажей произведения. С помощью образа детей писатель показывает нам, что Мармеладов, причинявший столько горя и боли своей семье, всё-таки думал о жене и детях, и это заключалось в том, что он хоть какое-то время пытался не пить. Когда его раздавило повозкой, и он умер, в кармане у него нашли пряник, который он нёс детям: « …в кармане у него пряничного петушка нашли: мёртво-пьяный идёт, а про детей помнит». Таким образом, писатель использует образ детей, чтобы показать нам, что в душе Мармеладова, человека, причинявшего горе себе самому и своей семье, жили ещё любовь, забота и сострадание. Поэтому мы не можем рассматривать проявление душевных качеств отставного чиновника только как сугубо отрицательное. Образ же Свидригайлова становится только ещё более загадочным и непонятным, когда мы видим, что пошлый, развратный человек, для которого не существует нравственных законов, совершает благородный поступок и тратит свои деньги на то, чтобы устроить детей Катерины Ивановны в пансион. И здесь писатель снова вплетает в ткань романа образ детей. Но даже такой благородный поступок не может затмить собой все грехи Свидригайлова. На протяжении всего романа мы можем видеть всё самое низкое в нём, в его душе, все худшие качества: жестокость, эгоизм, способность перешагнуть через человека для удовлетворения своих интересов, в том числе способность на убийство (своей жены, Марфы Петровны, потому что, судя по всему, можно сказать, что Свидригайлов убил свою жену, выдав за апоплексичный удар), вся низость натуры Свидригайлова проявляется в эпизоде с Дунечкой, когда она тайно встречалась с ним в последний раз, для того, чтобы узнать о брате. « Разве возможно то, что вы пишете? Вы намекаете на преступление, совершённое будто бы братом. ...Вы обещали доказать: говорите же!» - негодует Дуня. Свидригайлов привёл Дуню к себе, запер дверь и начал целовать и обнимать её, но затем открыл дверь, поняв, что Дуня ненавидит его и никогда не полюбит. Это было тяжёлым испытанием для Дуни, но она, по крайней мере, знала, что за человек Свидригайлов, и если бы не любовь к брату, никогда бы не пошла к этому человеку. Это доказывают Дунины слова: «Вот мы уже поворотили за угол, теперь нас брат не увидит. Объявляю вам, что я не пойду с вами дальше». Но ещё более раскрывает всю глубину разврата, в которой погрязла душа Свидригайлова, история с глухонемой племянницей мелкой процентщицы, приятельницы Свидригайлова, немки Ресслих. В Петербурге ходил слух, что девочка покончила жизнь самоубийством из-за того, что была жестоко оскорблена Свидригайловым. Хотя он сам всё отрицает, но в ночь перед самоубийством ему снится сон: «…а посреди залы, на покрытых белыми атласными пеленами столах, стоял гроб. Гирлянды цветов обвивали его со всех сторон. Вся в цветах лежала в нём девочка, в белом тюлевом платье, со сложенными и прижатыми на груди, точно выточенными из мрамора руками. Но распущенные волосы её, волосы светлой блондинки, были мокры; венок из роз обвивал её голову. Строгий и уже окостенелый профиль её лица был тоже как бы выточен из мрамора, но улыбка на бледных губах её была полна какой-то недетской, беспредельной скорби и великой жалобы. Свидригайлов знал эту девочку; ни образа, ни зажжённых свечей не было у этого гроба и не слышно было молитв. Эта девочка была самоубийца- утопленница. Ей было только четырнадцать лет, но это было уже разбитое сердце, и оно погубило себя, оскорблённое обидой, ужаснувшею и удивившею этот молодое детское, сознание, залившею незаслуженным стыдом её ангельски чистую душу и вырвавшею последний крик отчаяния, не услышанный, а нагло поруганный в тёмную ночь, во мраке, в холоде, в сырую оттепель, когда выл ветер…» Свидригайлов с его вседозволенностью, с полным отсутствием каких бы то ни было моральных принципов и нравственных идеалов, посягнул на самое святое, по мнению Достоевского – на душу ребёнка. Этим эпизодом и, особенно, сном, писатель хотел показать на примере Свидригайлова (именно на примере, потому что, хотя Аркадий Иванович имеет конкретное имя, это собирательный образ многих десятков похожих Свидригайловых – таких же безнравственных и развратных людей), что такие аморальные люди, действуя лишь во благо своих (почти всегда гнусных) интересов, губят невинные души. В образе девочки здесь заключен образ всех тех, кто чище, невиннее, светлее всех других в этом мире и потому слабее, и потому над ним издеваются, мучают и губят его все те, кто моральных принципов не имеет вовсе. Можно только порадоваться за невесту Свидригайлова, что их свадьба не состоялась. Потому что, несмотря на то, что девочка по-своему полюбила своего жениха (« Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама, в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянётся, что она будет мне послушною, доброй и благодетельной женой, что она сделает меня счастливым…» - рассказывал Свидригайлов Раскольникову), он-то оставался таким же развратным человеком, просто она не понимала этого; он бы погубил её душу. Эта проблема – безнравственности и духовной чистоты также занимала Достоевского, но он понимал, что люди, подобные Свидригайлову, будут всегда, недаром же словно подтверждением тому, что более слабых, образ которых олицетворяют дети, ребёнок, и дальше будут мучить и губить их души, служит хохот Свидригайлова: «Детей я вообще люблю, я очень люблю детей». Свидригайлов – безбожник, он называет сам себе грешником: «Да что вы в добродетель-то всем дышлом въехали? Пощадите, батюшка, я человек грешный. Хе-хе-хе ». Но он говорит это не всерьёз, он смеётся. Хотя Свидригайлов признаёт свои грехи, он и не думает что-то менять в своём поведении, он не верит в Бога, и тем страшнее для нас его образ. Свидригайлов предстаёт в образа дьявола – он губит невинные души. Но мы видим, что человек, отошедший от Бога, не только не счастлив, он сам мучается от такой жизни, он сам страдает, не имея духовно-нравственных ориентиров и не осознавая, что они необходимы. Свидригайлов, потерявший связь со всем нравственным, живший в грехе и перед смертью берёт на себя страшный грех – он убивает себя. Достоевский последовательно доказывает нам, что человек, не верящий в Бога, отошедший от него, не сможет жить. Об этом же нам говорил писатель и устами Сони. Общая тема детей и детства широко раскрыта и в образе Родиона Раскольникова. Даже Разумихин для доказательства наличия в душе друга лучших качеств особенно «напирает» на такие эпизоды из его жизни, как: спасение детей из горящего дома, отдача всех последних денег Катерине Ивановне и её детям. В этом проявляется его стремление помочь «униженным и оскорблённым», то есть тем людям, которых он хотел осчастливить с помощью денег старухи-ростовщицы Алёны Ивановны. Именно сострадание и боль за «униженных, оскорблённых» и несчастных (их собирательный образ олицетворяет зверски убиваемая беззащитная лошадь) мы видим во сне Раскольникова. Он беспомощен в образе ребёнка во сне и в этом видит свою беспомощность и в реальном жестоком мире. Ещё одно значение сна Родиона Раскольникова заключается в том, что мы понимаем, что душа Раскольникова уже в детском возрасте (ведь он видит себя ребёнком) протестует против преступления, против жестокости и против самоутверждения человека за счёт других, а Миколка именно хотел похвалиться своей силой, своей могущественностью: «…Не трожь! Моё добро! Что хочу, то и делаю. Садись ещё! Все садись! Хочу, чтоб непременно вскачь пошла!..» Фамилия Раскольникова говорящая. Его душа расколота отсутствием веры в Бога на две половины. Это доказывают его слова. Он говорит: «Да, может, и бога-то совсем нет». В одной и вызревает его теория о «тварях дрожащих и право имеющих», идея проверки себя, попытка почувствовать себя «Наполеоном». Вторая половина – словно душа другого человека, сострадающего и помогающего «униженным и оскорблённым», протестующего против несправедливого устройства общества, мечтающего совершить тысячи добрых дел. Не случайно главный герой совершает столько добрых дел: качества вторая половина его души с лучшими качествами – добротой, жалостью, состраданием – имеет над ним власть. Вопрос веры в Бога постоянно встает перед ним. Мы можем видеть, что в детстве Раскольников (именно тогда, когда закладываются основы нравственности и добродетели), был близок к Богу, то есть олицетворял собой образ того непорочного и невинного ребёнка, какими были и глухонемая утопленница, и дети Катерины Ивановны. Мы читаем об этом в письме Пульхерии Александровны: «Молишься ли ты богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость творца и искупителя нашего? Боюсь я, в сердце своём, не посетило ли и тебя новейшее модное безверие? Если так, то я за тебя молюсь. Вспомни, милый, как еще в детстве своём, при жизни твоего отца ты лепетал молитвы свои у меня на коленях, и как мы все тогда были счастливы!». Раскольников и сам понимает, что ребёнок близок к богу, что сам он был близок, а принимая во внимание его слова: «Дети – образ Христов «Сих есть царствие Божие». Он велит их чтить и любить…» - и всё вышесказанное о том, что образ детей полон чистоты, невинности, непорочности, мы можем с уверенностью сказать, что мысль Достоевского заключается именно в том, что «Дети – образ Христов». Стоит здесь вспомнить и Лизавету с её по-детски испуганным в тот момент, когда Раскольников занёс над ней топор, лицом, выражение которого постоянно, на протяжении всего романа вспоминается главному герою: « …губы её перекосились, так жалобно, как у очень маленьких детей, когда они начинают чего-нибудь пугаться, пристально смотрят на пугающий их предмет и собираются закричать»; он даже замечает сходство в выражении лиц Сони и Лизаветы – двух глубоко верующих девушек: « …он смотрел на неё [Соню] и вдруг, в её лице, как бы увидел лицо Лизаветы. Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда с топором, а она отходила от него к стене, выставив вперёд руку, с совершенно детским испугом в лице, точь-в- точь как маленькие дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно на пугающий их предмет, отстраняются назад и, протягивая вперёд ручонку, готовятся заплакать. Почти то же самое случилось теперь и с Соней…». Достоевский показывает детский испуг на лицах Сони и Лизаветы не случайно. Обе эти девушки спасаются религией, верой в бога: Соня от ужасной порочной атмосферы, в которой ей приходится находиться; а Лизавета – от запугиваний и побоев сестры. Писатель ещё раз подтверждает свою мысль, что ребёнок близок к богу. Помимо того, что ребёнок-« образ Христов» в широком смысле понимания образа, ребёнок по Достоевскому – это ещё и носитель всего чистого, нравственного, доброго, что заложено в человеке с детства, чьи надежды, представления и идеалы безжалостно попираются, и это приводит в дальнейшем к развитию личности негармоничной, это приводит к развитию таких теорий, как теория Раскольникова. Поэтому образ ребёнка – это ещё и образ беззащитного человека с его идеалами, нравственными стремлениями; личности, которая слаба перед воздействием безжалостного несовершенного мира и жестокого уродливого общества, где моральные ценности попираются, а во главе стоят такие «дельцы» как Лужин, которых интересуют только деньги, выгода и карьера. Это мы можем заключить из того, что Иисус Христос имеет двойственную натуру: он есть сын бога, сошедший с неба, в этом проявляется его божественная натура, но он имел человеческий облик, принял на себя человеческие грехи и страдания за них, поэтому мы можем сказать, что образом Христа является не только сам ребёнок как символ духовной нравственности и чистоты, небесной святости, но и земной человек, нравственные идеалы которого попираются в атмосфере порока. В душной страшной атмосфере Петербурга беззащитные души людей уродуются, всё самое лучшее и нравственное в них заглушается, развитие пресекается на корню. Но даже у Раскольникова появляется надежда на духовное возрождение. Оно начинается, когда он берёт крест у Сони. Тогда он не придаёт этому значения, не верит, что он ему может чем-то помочь – ведь он винит себя только за ошибку: «Крестов, что ли, мне в самом деле от неё понадобилось?» Но потом Родион сам просит у Сони Евангелие. И хотя их обоих – и Соню, и Раскольникова - воскресила любовь: «Любовь воскресила их» - говорит Достоевский, именно вера в бога не дала погибнуть Сониной душе, которая и спасла Раскольникова. Необходимость веры в бога, в светлые идеалы является главной мыслью романа и причиной, по которой писатель вводит в ткань произведения образ ребёнка. Научная работа по литературе «Образы детей и их роль в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» Автор: ученица 10 «в» класса МОУ «Гимназия №9» Морозова Мария Научный руководитель: Куликова Л.А. 2002 год Список использованной литературы: Достоевский Ф.М. «Преступление и наказание», г. Москва, изд-во «Правда», 1982 г. Озеров Ю.А. «Мир «униженных и оскорблённых» в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание», г. Москва, изд-во «Дом», 1995 г.

В произведении Достоевского «Преступление и наказание» есть немало женских образов. Их целая галерея. Это Сонечка Мармеладова, убитая обстоятельствами Катерина Ивановна, Алена Ивановна и ее сестра Лизавета. В произведении этим образам отведена важная роль.

Соня Мармеладова - главная героиня

Один из главных женских образов в романе «Преступление и наказание» - Соня Мармеладова. Девушка была дочерью чиновника, который спился и впоследствии больше не мог содержать свою семью. Из-за постоянного злоупотребления алкоголем его увольняют с работы. Помимо родной дочери, у него есть вторая жена и трое детей. Мачеха не была обозленной, однако бедность действовала на нее угнетающе, и иногда она винила падчерицу в своих бедах.

И Раскольников решает остановиться на этой мысли. Ведь это объяснение нравится ему больше, чем какое-либо еще. Если бы главный герой не увидел в Соне этакую сумасшедшую, то, возможно, он и не стал бы ей рассказывать о своей тайне. Поначалу он просто цинично бросил вызов ее смиренности, сказав о том, что убил только ради себя. Соня ничего не отвечает на его слова до той поры, пока Раскольников прямо не задает ей вопрос: «Что мне делать?».

Сочетание низкого пути и христианской веры

Роль женских образов в «Преступлении и наказании», особенно Сонечки, нельзя недооценить. Ведь постепенно главный герой начинает перенимать образ мыслей Сони, понимать, что она в действительности является не проституткой - заработанные зазорным путем деньги она тратит не на себя. Соня искренне верит в то, что до той поры, пока от ее заработка зависит жизнь ее семьи, господь не допустит ее болезни или сумасшествия. Парадоксальным образом Ф. М. Достоевский сумел показать, как в ней сочетается христианская вера с совершенно неприемлемым, страшным образом жизни. И вера Сони Мармеладовой является глубокой, а не являет собой, как у многих, лишь формальную религиозность.

Школьное задание на дом по литературе может звучать следующим образом: «Проанализируйте женские образы романа «Преступление и наказание». Подготавливая информацию о Соне, нужно сказать, что она является заложницей тех обстоятельств, в которые ее поставила жизнь. Выбор у нее был невелик. Она могла остаться голодной, наблюдая за тем, как мучается от голода ее семья, или же начать продавать собственное тело. Конечно, ее поступок предосудителен, однако иначе она не могла поступить. Рассмотрев Соню с другой стороны, можно увидеть героиню, которая готова пожертвовать собой ради своих близких людей.

Катерина Иванова

Катерина Ивановна - также один из важных женских образов в романе «Преступление и наказание». Она вдова, оставшаяся одна с тремя детьми. У нее гордый и горячий нрав. Из-за голода она оказалась вынуждена выйти замуж за чиновника - вдовца, у которого есть дочь Соня. Он же берет ее в жены только из чувства сострадания. Она всю жизнь пытается найти способы прокормить своих детей.

Окружающая обстановка представляется Катерине Ивановне настоящим адом. Ее очень больно ранит человеческая подлость, которая попадается практически на каждом шагу. Она не умеет молчать и терпеть, как это делает ее падчерица Соня. В Катерине Ивановне хорошо развито ощущение справедливости, и именно оно толкает ее на решительные поступки.

Чем тяжела доля героини

Катерина Ивановна имеет знатное происхождение. Она из разорившейся семьи дворян. И по этой причине ей намного тяжелее, чем мужу с падчерицей. И этому причина не только повседневные трудности - у Катерины Ивановны нет такой же отдушины, как у Семена и его дочки. У Сони есть утешение - это молитва и Библия; отец ее на некоторое время может забыться в кабаке. Катерина Ивановна отличается от них страстностью своей натуры.

Неискоренимость самоуважения Катерины Ивановны

Ее поведение говорит о том, что любовь не могут искоренить из человеческой души никакие трудности. Когда чиновник умирает, Катерина Ивановна говорит о том, что это к лучшему: «Убытку меньше». Но в то же время она ухаживает за больным, поправляет подушки. Также любовь связывает ее и с Соней. При этом сама девушка не осуждает свою мачеху, которая когда-то толкнула ее на столь неблаговидные действия. Скорее наоборот - Соня стремится защитить Катерину Ивановну перед Раскольниковым. Позднее, когда Лужин выдвигает Соне обвинение в краже денег, Раскольников имеет возможность понаблюдать, с каким рвением защищает Катерина Ивановна Соню.

Как закончилась ее жизнь

Женские образы «Преступления и наказания», несмотря на разнообразие характеров, отличаются глубоко драматичной судьбой. Нищета доводит Катерину Ивановну до чахотки. Однако чувство собственного достоинства в ней не погибает. Ф. М. Достоевский подчеркивает, что Катерина Ивановна не была из забитых. Несмотря на обстоятельства, невозможно было сломать в ней нравственное начало. Стремление ощущать себя полноценным человеком и заставило Катерину Ивановну устроить дорогие поминки.

Катерина Ивановна является одним из самых гордых женских образов Достоевского в «Преступлении и наказании». Великий русский писатель постоянно стремится подчеркнуть это ее качество: «не удостоила ответом», «с достоинством осмотрела своих гостей». И наряду с умением уважать саму себя в Катерине Ивановне живет еще одно качество - доброта. Она осознает, что после гибели ее супруга она обречена с детьми на голодную смерть. Противореча самому себе, Достоевский опровергает концепцию утешительства, которая может привести человечество к благополучию. Конец Катерины Ивановны трагичен. Она бежит к генералу, чтобы вымолить у него помощь, однако перед ней закрывают двери. Надежды на спасение нет. Катерина Ивановна идет просить милостыню. Ее образ глубоко трагичен.

Женские образы в романе «Преступление и наказание»: старуха-процентщица

Алена Ивановна - это сухая старушонка возрастом около 60 лет. У нее злые глаза и острый нос. Волосы, которые совсем мало поседели, обильно смазаны маслом. На тонкой и длинной шее, которая может быть сравнима с куриной ногой, повешено какое-то тряпье. Образ Алены Ивановны в произведении является символом совершенно никчемного существования. Ведь она берет чужое имущество под проценты. Алена Ивановна использует тяжелое положение других людей. Назначая высокий процент, она буквально занимается обкрадыванием других.

Изображение этой героини должно вызвать у читателя чувство отвращения и послужить смягчающим обстоятельством при оценке убийства, совершенного Раскольниковым. Однако, по мысли великого русского писателя, эта женщина тоже имеет право называться человеком. И насилие над ней, как и над любым живым существом, представляет собой преступление против нравственности.

Лизавета Ивановна

Анализируя женские образы в романе «Преступление и наказание», следует упомянуть и о Лизавете Ивановне. Это младшая сводная сестра старухи-процентщицы - они были от разных матерей. Лизавету старуха постоянно держала в «совершенном порабощении». Этой героине 35 лет, по своему происхождению она мещанского рода. Лизавета - нескладная девица достаточно высокого роста. Характер у нее тихий и кроткий. Круглыми сутками она работает на свою сестру. Лизавета страдает умственной отсталостью, и по причине своего слабоумия она почти постоянно беременна (можно сделать вывод о том, что люди низкой морали используют Лизавету для своих целей). Вместе со своей сестрой героиня погибает от рук Раскольникова. Хотя она и некрасива, однако у многих вызывает симпатию ее образ.