Альпинисты Северной столицы. В Альпах есть три знаменитые стены

SIEBEN JAHRE IN TIBET:

MEIN LEBEN AM HOFE DES DALAI LAMA

of Irmgard Emma Katharina Harrer, 2016

Издательство АЗБУКА®

* * *

Генрих Харрер (1912–2006) – австрийский альпинист, путешественник и писатель, человек удивительной судьбы. С юных лет он не раз бывал на волосок от гибели, но Провидение словно хранило его для главных событий в жизни – путешествия в Тибет и встречи с Далай-ламой XIV, наставником и другом которого он стал.

Харрер сумел рассказать о Стране снегов настолько ярко, что его книга «Семь лет в Тибете» (с подзаголовком «Моя жизнь при дворе Далай-ламы»), впервые опубликованная на немецком в 1952 году, была переведена на 53 языка и послужила основой для двух кинофильмов: британского документального фильма 1956 года и американского художественного фильма 1997 года режиссера Жан-Жака Анно с Брэдом Питтом в главной роли.

Книга Харрера носит автобиографический характер, хотя описанные в ней события, происходившие с 1939 по 1951 год, могут показаться невероятными: побег из лагеря для военнопленных в Британской Индии, путешествие двух изможденных чужестранцев по Западному Тибету, труднейший переход через незнакомые горы, на который решилась бы не всякая хорошо оснащенная экспедиция, и, наконец, жизнь в «запретном городе», столице Тибета Лхасе и близкое знакомство с тибетской элитой и с двором Далай-ламы накануне роковых перемен в судьбе страны.

Одна из самых великих и самых невероятных историй во всей приключенческой литературе.

The New York Times Book Review

Ты прожил в Тибете семь лет и за это время стал одним из нас.

Далай-лама – Генриху Харреру

Самые высокие горы мира, обитель тибетских божеств, никогда не разрушить… Божества победят!

Генрих Харрер

* * *

От издательства

Генрих Харрер (1912–2006) – австрийский альпинист, путешественник и писатель – человек удивительной судьбы. Сразу же после окончания Грацкого университета в 1938 году в составе немецко-австрийской группы альпинистов он совершил восхождение на Северную стену Эйгера в Швейцарских Альпах, что было одним из величайших спортивных достижений того времени. Все участники восхождения остались живы, хотя риск был очень велик. Генриху Харреру не довелось участвовать в сражениях Второй мировой войны, Провидение словно хранило его для главных событий в жизни – путешествия в Тибет и встречи с Далай-ламой XIV, неофициальным наставником и другом которого он стал.

Тибет уже с первой половины XIX века был отдельной областью научных исследований, привлекал он и любителей эзотерики, но для рядового европейца середины прошлого столетия это была таинственная и во всех смыслах этого слова далекая страна. Генрих Харрер сумел рассказать о Стране снегов доступно и ярко. Несомненно, часть авторского замысла состояла в том, чтобы привлечь внимание мировой общественности к судьбе тибетского народа. И ему это блестяще удалось – его книга «Семь лет в Тибете», впервые изданная на немецком языке в 1952 году (Sieben Jahre in Tibet. Mein Leben am Hofe des Dalai Lama. Wien: Ullstein, 1952), была переведена на 53 языка. В 1953 году в Лондоне вышло в свет британское издание, введение к которому написал известный путешественник Питер Флеминг. Годом позже появилось американское издание. Книга послужила основой для двух одноименных фильмов: британского документального фильма 1956 года, режиссером которого был американец Ганс Нитер, и американского художественного фильма 1997 года режиссера Жан-Жака Анно.

Книга «Семь лет в Тибете» носит автобиографический характер, однако написана она в жанре путевых заметок и повествование в ней разворачивается в прямой хронологической последовательности, охватывая период с 1939 по 1951 год. События, описываемые автором, могут показаться невероятными: побег Генриха Харрера и Петера Ауфшнайтера, руководителя немецкой экспедиции на Нанга-Парбат, из лагеря для военнопленных в Британской Индии, их путешествие по Западному Тибету, труднейший переход через плоскогорье Чантан, на который решилась бы не всякая хорошо оснащенная экспедиция, и, наконец, жизнь в «запретном городе», столице Тибета Лхасе.

Глазами Генриха Харрера мы видим заснеженные горные массивы, затерянные в горных долинах деревушки, буддийские святыни и монастыри – некогда запретный для чужеземцев мир. В своем повествовании автор не стремится идеализировать Тибет, однако читателю очевидны его симпатия к тибетскому народу, искренний интерес к тибетским традициям и языку, который Харрер прекрасно освоил за годы, проведенные в этой стране. Из книги «Семь лет в Тибете» можно почерпнуть сведения о политическом и общественном устройстве Тибета, о его истории, религии и культуре, экономике и этносах. Автор оказался свидетелем событий, происходивших накануне лавинообразных перемен в судьбе Тибета и всего Центрально-Азиатского региона, – в своей книге он запечатлел страну перед самым крушением традиционного общества.

Оказавшись в Лхасе в 1946 году после двух лет скитаний, Генрих Харрер и Петер Ауфшнайтер постепенно завоевали доверие и расположение тибетцев и получили уникальную возможность ближе познакомиться с жизнью тибетской элиты: им приходилось встречаться с чиновниками, аристократами, первыми лицами тибетского правительства и родителями Далай-ламы XIV. В 1948 году Генрих Харрер был принят тибетским правительством на официальную службу, получив должность переводчика и фотографа при дворе Далай-ламы. Согласно тибетской административной системе, эти должности соответствовали званию чиновника пятого ранга. Юный правитель Тибета проявлял интерес к культуре и техническим новшествам зарубежных стран, и Генрих Харрер был его неофициальным наставником, обучая английскому языку, географии и основам естественных наук. Они стали друзьями. Стоит отметить одно удивительное совпадение: они родились в один день – 6 июля. В 2002 году Далай-лама XIV специально ездил в Австрию поздравить своего друга с 90-летием.

Генриху Харреру было суждено еще раз побывать в Тибете в 1982 году, и этой непродолжительной поездке он посвятил книгу «Возвращение в Тибет» (1985). В течение всей жизни он много путешествовал, писал книги и создавал фильмы о своих экспедициях в Гималаи, Анды, Новую Гвинею. Вместе с королем Бельгии Леопольдом III, который увлекался антропологией и энтомологией, он побывал в малоизученных районах Африки, Южной Америки и Юго-Восточной Азии. Итоги своей долгой жизни, столь насыщенной событиями, Генрих Харрер подвел в автобиографии «Моя жизнь», изданной в 2002 году в Мюнхене (Mein Leben. München: Ullstein, 2002).

Благодаря настоящему изданию русскоязычный читатель впервые познакомится с полным текстом книги Генриха Харрера, переведенной с немецкого – языка оригинала; в переводе сохранены авторская интонация и структура текста. Впервые в России публикуются и авторские фотографии, что, несомненно, делает это издание еще более ценным. Хотя книга предназначена для широкой аудитории, мы снабдили текст примечаниями и глоссарием, которые могут оказаться полезными для читателя, не слишком сведущего в области тибетских реалий.

Памяти двух немцев в Тибете July 25th, 2013

Нгари Ринпоче. Фото Генриха Харрера

Кхампы-охотники. Фото Генриха Харрера

Игра в шо. Фото Генриха Харрера

Фото Эрнста Шефера, руководителя германской экспедиции в Тибет

Лхаса в 1938 году.

Фото Эрнста Краузе, участника германской экспедиции в Тибет

Генрих Харрер в Тибете

Харрер Генрих (Harrer Heinrich) — замечательный австрийский альпинист, исследователь, путешественник, писатель. Родился 6 июля 1912 года в Гюттенберге (Huttenberg) в семье почтового служащего. С 1933 по 1938 год изучал географию и занимался спортом в университете в Граце (Graz).

Харрер был отличным горнолыжником. Он был кандидатом на участие в Олимпиаде 1936 года. Однако, австрийская сборная бойкотировала эти Игры. Тем не менее, он выиграл соревнования по даунхилу во время Всемирных Студенческих Игр.

Пожалуй, самым выдающимся альпинистским достижением Харрера стало первопрохождение Северной стены Эйгера в 1938 году.

В 1938 году Харрер стал членом Национал-Социалистической Рабочей Партии Германии, а также вступил в ряды SS. В 1997 году, после выхода на экраны фильма «Семь лет в Тибете», снятого по одноименной книге Харрера, возникло много вопросов о его нацистском прошлом. Харрер признал, что его членство в партии было «глупой ошибкой».

В 1939 году Харрер отправился в Пакистан в качестве члена немецкой альпинистской экспедиции, целью которой стал Нанга Парбат. Альпинистам не удалось дойти до вершины, однако, ими был проложен путь по Диамрской стене этой горы. По окончании экспедиции все ее члены были взяты в плен английскими колониальными властями, в связи с началом Второй Мировой Войны, и отправлены в лагерь для военнопленных в Индию.

29 апреля 1944 года Харреру и еще троим пленным удалось бежать. Проделав огромный путь через Гималаи, Харрер и его друг Петер Ауфшнайтер (Peter Aufschnaiter) в феврале 1946 года пришли в Лхасу. Харреру суждено было пробыть в Тибете семь лет. Он стал близким другом и советником юного Далай Ламы. После захвата Тибета китайскими войсками в 1950 году, Харрер вернулся в Австрию. Здесь он написал свою знаменитую книгу «Семь лет в Тибете», которая была переведена на 53 языка.

В последующие годы он принял участие в целом ряде этнографических и альпинистских экспедиций, совершил несколько первопрохождений на Аляске, в Африке и Океании.

В 1958 году Генрих Харрер занялся гольфом и стал чемпионом Австрии среди любителей.

В возрасте восьмидесяти лет он продолжал активно заниматься горными лыжами.

За свои более чем 600 экспедиций Харрер неоднократно удостаивался различных наград. Из под его пера вышли 23 книги.

Генрих Харрер и действующий Далай Лама оставались близкими друзьями всю жизнь. В 2002 году Далай Лама отметил Харрера за те усилия, которые он приложил для того, чтобы обратить внимание мировой общественности на ситуацию в Тибете.

«Где бы я ни жил, я всегда буду скучать по Тибету. Мне часто кажется, что я и сейчас слышу крики диких гусей и журавлей и шум их крыльев, когда они пролетают над Лхасой в чистом и холодном лунном свете. Я искренне хочу, чтобы мой рассказ вызвал немного понимания людей, чьё желание жить в мире и свободными получило так мало симпатии в безразличном мире.» — Генрих Харрер, «Семь лет в Тибете».

На своей родине в Гюттенберге Харрер основал музей, в котором собрана богатая коллекция этнографических материалов из различных стран Азии и Африки, а также представлены фотографии и снаряжение самого Харрера.

Харрер с друзьями и в разных экспедициях:

Харрер в Тибете:

Петер Ауфшнайтер (нем. Peter Aufschnaiter; 2 ноября 1899, Кицбюэль, Тироль, Австро-Венгрия — 12 октября 1973, Иннсбрук, Тироль, Австрия) — немецкий альпинист, картограф и учёный.

Ранние годы. Деятельность в Третьем Рейхе

Родился в семье плотника. Посещал реальную гимназию в Куфштайне. Ещё в бытность гимназистом в 1917 г. был призван в армию. Служил на Итальянском фронте Первой мировой войны. После окончания гимназии переехал в Мюнхен, где изучал сельское хозяйство.

Альпинизмом начал заниматься с юности. В 1929 и 1931 гг. участвовал в немецких экспедициях под руководством Пауля Бауэра на Канченджангу в Сиккиме. В ходе этих экспедиций Ауфшнайтер начал изучать тибетский язык.

В 1933 г. вступил в НСДАП. В 1936—1939 гг. Ауфшнайтер был управляющим делами Германского Гималайского фонда (Deutsche Himalaya-Stiftung), занимавшегося организацией и финансированием гималайских экспедиций. Сам фонд возглавлял Пауль Бауэр. В 1939 г. возглавил экспедицию Третьего Рейха на вершину Нанга Парбат (Британская Индия, сейчас Пакистан).

Жизнь в Азии

3 сентября 1939 г., после объявления Великобританией войны с Германией, был, вместе с другими членами экспедиции интернирован в лагерь Дехрадун. 29 апреля 1944 г. Ауфшнайтеру, Генриху Харреру и нескольким другим пленникам удалось бежать. Беглецы разделились на группы и разошлись по разным направлениям. Ауфшнайтер и Харрер более полутора лет провели в различных районах Тибета, пока 15 января 1946 г. не пришли в Лхасу. Там они стали работать в качестве служащих в тибетской администрации. Ауфшнайтер разработал планы постройки гидроэлектростанции и канализации в Лхасе, осуществил лесопосадки и регулировку уровня рек, совместно с Харерром осуществил топографическую съёмку тибетской столицы. Помимо этого, им были произведены археологические раскопки.

Из-за вторжения в Тибет китайских войск Ауфшнайтер и Харрер были вынуждены 20 декабря 1950 г. вместе с караваном Далай-Ламы покинуть Лхасу. Харрер отправился прямиком в Индию, а Ауфшнайтер почти на год задержался в южно-тибетском городе Гьянце. В 1952—1956 гг. он работал в Нью-Дели в качестве картографа для индийской армии, с 1956 г. — сельскохозяйственным экспертом в ФАО. Жил в Катманду, получил непальское гражданство. Посещал закрытые для иностранцев районы Непала. В ходе одной из поездок обнаружил ценные фрески времён раннего буддизма. В 1971 г. тайно посетил Тибет. Впоследствии вернулся в Австрию.

Бонус-трек)):

Родился Генрих в Хюттенберге, Австрия (Hüttenberg, Austria) в 1912-м году, в семье почтового работника и домохозяйки. С самого раннего детства мальчик показывал незаурядные успехи в спортивных дисциплинах, поэтому после окончания школы он поступил Грацский университет имени Карла и Франца (Karl-Franzens University in Graz), где изучал спорт и географию.

В 1933-м году, будучи студентом, добровольно вступил в Штурмовые отряды Национал-социалистической немецкой рабочей партии (Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei), о чем не раз потом горько сожалел, утверждая, что был просто студентом, поддавшимся влиянию политической пропаганды. Настоящей любовью Генриха всегда были горы: во-первых, он был прекрасным горнолыжником, главной надеждой сборной Австрии на зимних Олимпийских играх 1936-го года (Winter Olympics 1936),

тех самых, которые в последний момент бойкотировала Австрия. Во-вторых, Генрих был прекрасным скалолазом и альпинистом: обладая невероятной выносливостью, он мог преодолевать огромные расстояния по вертикальным утесам, а это вкупе с крепким здоровьем делало его одним из лучших альпинистов того времени.

Вместе со своим другом Фрицем Каспариком (Fritz Kasparek) он взошел на вершину четырехкилометровой (3970 метров) Северной стены Эйгера (North Face of the Eiger) в 1938 году, став тем самым первым человеком на планете, кому это удалось. На последнем рубеже перед вершиной, почти отвесной стене, они догнали группу альпинистов из Германии и продолжили подъем одной командой. В 1959-м году вышла книга Харрера под названием "Белый паук" (White Spider), в которой подробно рассказывается о покорении этой вершины.

Сразу после возвр

щения Генрих вступает в СС в ранге сержанта и становится членом Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Вскоре последовала свадьба на Шарлотте Вегенер (Charlotte Wegener), в браке с которой у него родился сын Ральф. Однако уже в 1939-м году Герних отправился в Британскую Индию в составе команды из четырех человек для подъема на Нанга-Парбат (Nanga Parbat), девятый по величине восьмитысячник мира, также входящий в тройку самых опасных гор для восхождения. Впрочем, еще у подножия горы они были взяты в плен британскими солдатами, так как в Европе началась война.

Несколько недель в лагере для военнопленных с постоянными попытками побега, письмо от Шарлотты, в котором было свидетельство о расторжении брака – казалось, это конец той замечательной жизни, которую вел Харрер у себя дома в Австрии. Однако 29 апреля 1944-го го

а ему и нескольким другим заключенным, включая его друга Петера Ауфшнайтера (Peter Aufschnaiter), удалось бежать. Вдвоем они проделали огромный путь через Гималаи и через несколько месяцев добрались до ворот священного тибетского города Лхаса (Lhasa), где Генрих провел последующие семь лет.

Вскоре он стал переводчиком при тибетском правительстве, а спустя некоторое время встретился с самим Далай-Ламой 14-м, по просьбе которого начал строительство первого кинотеатра в Лхасе. Вскоре Генрих начал преподавать Далай-Ламе английский, географию и некоторые другие предметы, чтобы познакомить будущего правителя с ценностями западного мира. На протяжении всей оставшейся жизни Генрих и Далай-Лама оставались близкими друзьями.

После возвращения на родину в Австрию Генрих избежал наказания, так как на время войны отсутствовал в стра

е и не занимал руководящих постов при правительстве. Всю оставшуюся жизнь он занимался горными лыжами и альпинизмом, в его родном городе был создан музей, где хранятся этнографические материалы из его 600 экспедиций.

В Австрии он написал 23 книги, две из которых – "Семь лет в Тибете" и "Белый паук" - были переведены на более чем 50 языков. Однако всю жизнь Генрих вспоминал о тех годах, когда жил в Тибете: "Где бы я ни жил, я всегда буду скучать по Тибету. Мне часто кажется, что я и сейчас слышу крики диких гусей и журавлей и шум их крыльев, когда они пролетают над Лхасой в чистом и холодном лунном свете. Я искренне хочу, чтобы мой рассказ вызвал немного понимания у людей, чьё желание жить в мире и быть свободными получило так мало симпатии в безразличном мире".

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Генрих Харрер
Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

SIEBEN JAHRE IN TIBET:

MEIN LEBEN AM HOFE DES DALAI LAMA

of Irmgard Emma Katharina Harrer, 2016

Издательство АЗБУКА®

* * *

Одна из самых великих и самых невероятных историй во всей приключенческой литературе.

The New York Times Book Review

Ты прожил в Тибете семь лет и за это время стал одним из нас.

Далай-лама – Генриху Харреру

Самые высокие горы мира, обитель тибетских божеств, никогда не разрушить… Божества победят!

Генрих Харрер

* * *

От издательства

Предисловие

Все мечты в жизни берут начало в юности…

С детства куда больше всех школьных знаний меня восхищали дела героев нашего времени: тех, кто отправлялся исследовать доселе неизведанные земли или ставил себе целью, несмотря на все невзгоды и лишения, испытать свои силы в спортивных состязаниях… Моими кумирами были покорители горных вершин Земли, а желание уподобиться им – безгранично.

Но мне не хватало советов и наставлений опытных в этом деле людей. Поэтому прошло много лет, прежде чем я осознал, что никогда нельзя преследовать несколько целей одновременно. К тому времени я попробовал себя практически во всех видах спорта, так и не достигнув результатов, которые бы меня удовлетворяли. В конце концов я направил свои усилия на две дисциплины, всегда нравившиеся мне тесной связью с природой, – лыжи и альпинизм.

Ведь детские годы я провел по большей части в Альпах, а позже всякую минуту, свободную от университетских занятий, посвящал скалолазанию летом и катанию на лыжах зимой. Вскоре небольшие успехи стали подогревать мое честолюбие, и с помощью усердных тренировок я добился того, что в 1936 году вошел в олимпийскую сборную Австрии. А год спустя выиграл первенство по скоростному спуску на Всемирных студенческих играх.

Во время этих и других гонок я переживал нечто чудесное: пьянящую радость скорости и то волшебное чувство, когда полная самоотдача вознаграждается победой. Но триумф над соперниками и общественное признание победителя не вполне меня удовлетворяли. Мерить свои силы покоренными вершинами – вот что действительно было ценно для меня.

Так что я целые месяцы проводил среди скал и льда и в конце концов настолько натренировался, что уже ни один, даже самый отвесный, склон не казался мне непреодолимым. Конечно, не всегда все шло гладко, и иногда приходилось платить за науку. Однажды я свалился с пятидесятиметровой высоты и только чудом остался жив, а небольшие травмы случались у меня очень часто.

Конечно, возвращение в университет всякий раз было для меня тяжкой обязанностью. Хотя грех было жаловаться: в городе библиотеки давали мне возможность прочесть огромное количество литературы об альпинизме и путешествиях. И в процессе чтения этих книг из первоначального хаоса смутных желаний у меня все четче стала выкристаллизовываться большая цель, мечта всех настоящих скалолазов – принять участие в экспедиции в Гималаи.

Но как мог никому не известный человек вроде меня надеяться на исполнение этой мечты? Гималаи! Ведь чтобы туда попасть, нужно было либо иметь огромные деньги, либо, по крайней мере, принадлежать к той нации, чьи сыны – в те времена – имели возможность получить назначение в Индию на государственную службу.

А для человека, который не подходил ни под одну из этих категорий, оставался только один путь: привлечь к себе общественное внимание, чтобы при появлении возможности, чрезвычайно редкой для «постороннего», соответствующие инстанции просто не могли бы проигнорировать его.

Но что же я мог сделать? Разве альпийские вершины не были давно покорены? Разве их хребты и стены уже многократно не преодолевались иногда невероятно дерзкими экспедициями?.. Но нет – осталась одна-единственная стена, самая высокая и самая сложная из всех, – Северная стена Эйгера.

Эту стену высотой две тысячи метров не покоряла еще ни одна связка альпинистов. Все попытки подняться на нее до сих пор терпели неудачу, и многим это стоило жизни. Вокруг каменной глыбы сложился целый венок легенд, а правительство Швейцарии даже издало специальный указ, запрещающий восхождение на эту горную стену.

Без сомнения, это была именно та сложная задача, которую я искал. Лишить ореола неприступности Северную стену Эйгера – вот что могло стать подтверждением моего права на Гималаи… Решение отважиться на это казавшееся почти безнадежным предприятие созрело во мне далеко не сразу. То, как мне вместе с моими товарищами Фрицем Каспереком, Андерлем Хекмайером и Вигерлем Фёргом в 1938 году удалось покорить эту страшную стену, описано во многих книгах.

Осень того года я провел в дальнейших тренировках, а мое усердие подогревалось надеждой, что меня пригласят принять участие в немецкой экспедиции на Нанга-Парбат, запланированной на лето 1939 года. Но казалось, этой мечте не суждено сбыться, потому что уже наступила зима, а никакого движения все не было. Для участия в разведывательной экспедиции на эту роковую гору в Кашмире были выбраны другие альпинисты, а мне не оставалось ничего другого, как с тяжелым сердцем подписать контракт на участие в съемках фильма о горнолыжниках.

Съемки шли полным ходом, когда внезапно меня позвали к телефону. Я получил столь желанное приглашение участвовать в экспедиции в Гималаи! И отправляться в путь нужно было уже через четыре дня! Решение я принял, ни секунды не раздумывая. Я немедленно разорвал контракт с киностудией, спешно отправился в свой родной Грац, где провел день в сборах, а уже на следующий ехал через Мюнхен в Антверпен вместе с Петером Ауфшнайтером, руководителем немецкой разведывательной экспедиции 1939 года на Нанга-Парбат, и остальными участниками этого предприятия – Луцем Хиккеном и Гансом Лобенхоффером.

До того предпринималось уже четыре попытки подняться на вершину Нанга-Парбата – ее высота 8125 метров, – и все они оказались безрезультатны. Более того, они стоили многих жизней, так что было принято решение искать для восхождения новые маршруты. Их разведка и была нашей задачей, потому что на следующий год планировалась новая попытка покорить эту вершину.

Во время этой поездки к Нанга-Парбату я окончательно был пленен магией Гималаев. Красота этих гигантских гор, необъятные просторы этой страны, непохожие на нас обитатели Индии – все это действовало на меня с неописуемой силой.

С тех пор прошло много лет, но Азия все еще не отпустила меня. О том, как это произошло, я попытаюсь рассказать в своей книге, а так как писательского опыта у меня нет, я буду излагать лишь голые факты.

Лагерь для интернированных и попытки побега

В конце августа 1939 года наша разведывательная экспедиция подошла к концу. Нам действительно удалось отыскать новый маршрут для восхождения, и мы уже ждали в Карачи фрахтовое судно, которое должно было доставить нас обратно в Европу. Корабль опаздывал, а грозовые тучи Второй мировой войны сгущались все сильнее. Поэтому Хиккен, Лобенхоффер и я решили попытаться избежать сетей, которые уже начала расставлять тайная полиция, и найти способ скрыться. Только Ауфшнайтер остался в Карачи – он, которому довелось участвовать в Первой мировой войне, единственный из нас не верил в возможность второй…

Мы, остальные, планировали добраться до Персии, чтобы оттуда отправиться на родину. Нам без труда удалось оторваться от наших «соглядатаев» и, преодолев несколько сот километров пустыни в скрипучем автомобиле, добраться до Лас-Бела, маленького ханства к северо-западу от Карачи. Но там судьба настигла нас: вдруг – под предлогом того, что нам необходима личная охрана, – к нам приставили восемь солдат. Практически это означало не что иное, как арест. И это притом, что на тот момент Германия и Британское Содружество наций еще не находились в состоянии войны.

С этим надежным конвоем очень скоро мы оказались снова в Карачи, где вновь увиделись с Петером Ауфшнайтером. А через два дня Англия действительно объявила Германии войну! Потом события развивались молниеносно: всего через пять минут в саду гостиницы, где мы сидели, появились двадцать пять до зубов вооруженных индийских солдат и арестовали нас. На полицейской машине нас доставили в уже подготовленный, обнесенный колючей проволокой лагерь. Но это был только транзитный пункт, потому что через две недели нас перевезли в большой лагерь для интернированных в Ахмеднагаре, недалеко от Бомбея.

Теперь мы сидели в тесных палатках и бараках, слушая нескончаемые жаркие споры других заключенных… Да, этот мир был бесконечно далек от светлых, пустынных вершин Гималаев! Свободолюбивому человеку в лагере было очень тяжело. Так что я сразу же начал добровольно искать работу, чтобы разведать возможности побега и подготовить для него все необходимое.

Конечно, не один я вынашивал подобные планы. Вскоре с помощью единомышленников нам удалось найти компасы, наличные деньги и карты, которые не были замечены и конфискованы при обыске. Мы раздобыли даже кожаные перчатки и ножницы для разрезания колючей проволоки. Исчезновение этих ножниц со склада у англичан повлекло за собой тщательный обыск, который, однако, не дал результатов.

Так как мы все верили в скорое окончание войны, то постоянно откладывали побег, до тех пор, пока однажды нас не стали переводить в другой лагерь. В Деолали нас должна была везти целая колонна грузовиков под конвоем. В каждой машине сидело по восемнадцать заключенных, а в качестве охраны – один-единственный индийский солдат с пистолетом, прикрепленным цепью к поясному ремню, чтобы никто не мог завладеть этим оружием. А в голове, середине и хвосте колонны ехали грузовики, полные конвойных.

Мы с Лобенхоффером еще в лагере твердо решили бежать, не дожидаясь, пока нас доставят на новое место, где нашим планам могли угрожать новые сложности. Так что мы с ним заняли задние места машины. Нам повезло: дорога оказалась очень извилистой и время от времени нас окутывали густые облака пыли. Это должно было дать нам шанс незаметно выпрыгнуть из кузова и исчезнуть в ближайших лесах. То, что бегство заметит конвойный нашей машины, было маловероятно: очевидно, его главная задача состояла в наблюдении за автомобилем, ехавшим впереди. На нас он оглядывался лишь изредка.

В таких условиях побег не казался нам таким уж сложным делом, и мы рискнули отложить его на самый последний момент, какой только можно было себе представить. Бежав, мы хотели добраться до нейтрального португальского анклава,1
Некоторые колониальные владения Португалии, когда-то составлявшие часть Португальской Индии, такие как Диу, Даман, Гоа, просуществовали до 1961 г. – Примеч. ред.

Который находился практически в том же направлении, куда нас везли.

Наконец настало время действовать. Мы спрыгнули на землю, и я уже лежал в небольшой ложбинке за кустом в двадцати метрах от дороги, как вдруг, к моему ужасу, вся колонна остановилась. Резкие свистки, крики и снующие с другой стороны конвойные не оставляли сомнений в том, что произошло: Лобенхоффера заметили. А так как рюкзак со всем снаряжением был у него, мне не оставалось ничего иного, как отказаться пока от побега. К счастью, мне удалось среди общей суматохи быстро забраться обратно на свое место в грузовике, и никто из солдат моих перемещений не заметил. Товарищи знали, конечно, что я тоже выпрыгивал, но они не выдали меня.

И вот я увидел Лобенхоффера: он стоял с поднятыми руками перед рядом штыков! Я был в отчаянии, меня охватила страшная тоска. При этом мой друг был совершенно не виноват в постигшей нас неудаче. У него что-то брякнуло в тяжелом рюкзаке, который он держал во время прыжка в руках. Этот шум привлек внимание нашего конвойного, и Лобенхоффера поймали, прежде чем он смог скрыться в джунглях.

Из этого инцидента мы вынесли горький, но очень полезный урок: даже при совместной попытке бегства каждый должен иметь при себе полный комплект снаряжения.

В том же году нас вторично перевели в другой лагерь. По железной дороге нас перевезли к подножию Гималаев, в самый большой в Индии лагерь для интернированных, расположенный в нескольких километрах от города Дехрадун. Немного выше этого города находится горная станция Массури, где отдыхают летом англичане и богатые индийцы, такие места называют еще «хиллстейшн». Наш лагерь состоял из семи больших флигелей, каждый из которых был обнесен двойным ограждением из колючей проволоки. Вокруг всего лагеря – еще два ряда такой колючей сетки, а между ними – проход для постоянно патрулирующих периметр караульных.

Для нас это была совершенно новая ситуация. Раньше, когда мы находились в лагерях, расположенных внизу, на равнине, разрабатывая планы побегов, мы всегда в качестве цели видели одну из нейтральных португальских колоний. А здесь прямо перед нами лежали Гималаи. Как заманчива для альпиниста была идея перевалить через эти горы и добраться до находящегося по ту сторону Тибета! В качестве конечной цели мы видели в таком случае японские позиции в Бирме2
В ходе Второй мировой войны, в 1941 г., преодолев сопротивление британских и китайских войск, японцы вошли в Бирму, где создали хорошо укрепленные позиции; японцы были разгромлены и изгнаны из Бирмы британцами только в 1945 г. – Примеч. ред.

Или в Китае.

Но такой побег, конечно, требовал очень основательной подготовки. К этому времени надежды на скорый конец войны уже улетучились, так что я начал систематически готовиться к этому предприятию. Возможность бежать через густонаселенную Индию я не рассматривал, потому что для этого необходимыми условиями были наличие большого количества денег и прекрасное знание английского языка, а ни того ни другого у меня не имелось. Так что Тибет, где населения мало, был для меня практически очевидным вариантом. Да еще через Гималаи! Даже если бы мой план с треском провалился, уже сама по себе перспектива провести какое-то время на свободе в горах оправдывала для меня риск предприятия.

Для начала я выучился немного говорить на хиндустани, по-тибетски и по-японски, чтобы иметь возможность объясняться с местными жителями. Потом внимательно изучил все имевшиеся в библиотеке лагеря путеводители по Азии, особенно по тем областям, через которые мог проходить мой предполагаемый путь, я сделал оттуда выписки и скопировал важнейшие карты. У Петера Ауфшнайтера, который тоже в итоге оказался в Дехрадуне, сохранились наши экспедиционные заметки и карты. Он с неиссякаемым усердием продолжал работать над ними и бескорыстно передал в мое распоряжение все свои наброски. Я сделал по две копии этих материалов: одну – чтобы пользоваться во время побега, вторую – запасную, на случай если оригинал по какой-то причине будет утрачен.

Не менее важна для успеха задуманного была и физическая подготовка. Поэтому я ежедневно по нескольку часов посвящал занятиям спортом. Вне зависимости от погоды я прилежно выполнял норму, которую сам же себе и назначил. Кроме того, некоторые ночи я совсем не спал, пытаясь изучить привычки караульных.

Но больше всего меня беспокоила сложность совсем другого рода: у меня было слишком мало денег. И хотя я продал все, без чего мог обходиться, вырученных средств явно недоставало для удовлетворения даже самых скромных потребностей в Тибете, не говоря уже о совершенно необходимых в Азии подарках и взятках. Но я продолжал систематически работать, и некоторые мои друзья, сами не планировавшие побега, помогали мне.

В первое время пребывания в лагере я не давал так называемую подписку, обеспечивающую право на временный выход из лагеря, чтобы, если мне представится возможность бежать, не чувствовать себя связанным словом чести. Но здесь, в Дехрадуне, мне все-таки пришлось подписать этот документ – ведь «прогулки» были необходимы для исследования окрестностей лагеря.

Изначально я думал бежать один, чтобы ни с кем не считаться и ни на кого не ориентироваться, ведь это могло бы отрицательно повлиять на результат. Но однажды мой друг Рольф Магенер рассказал мне, что один итальянский генерал строит планы, очень похожие на мои. Я и раньше слышал об этом человеке, так что в одну прекрасную ночь мы с Рольфом перелезли через забор из колючей проволоки в соседний флигель, где жили сорок итальянских генералов.

Моего будущего спутника звали Маркезе, и на вид он был типичный итальянец. Ему было немного за сорок, сложение у него было стройное, манеры – приятные, одежда по нашим меркам казалась весьма элегантной. Но прежде всего на меня произвела впечатление его отличная физическая форма.

Поначалу нам было довольно сложно общаться. Он не говорил по-немецки, я – по-итальянски, а по-английски мы оба знали мало. Так что мы начали беседовать с помощью одного друга, на ломаном французском. Маркезе рассказал мне про Абиссинскую войну3
Речь идет о Второй итало-эфиопской (Абиссинской) войне 1935–1936 гг., в результате которой Эфиопия была аннексирована Итальянским королевством и включена в состав Итальянской Восточной Африки (1936–1941). – Примеч. ред.

И про свою прошлую попытку бежать из другого лагеря для интернированных.

К счастью, он, получавший жалованье английского генерала, недостатка в деньгах не испытывал. Кроме того, у него была возможность достать для совместного побега такие вещи, о которых я даже и не мечтал. А ему нужен был партнер, спутник, который бы хорошо знал Гималаи… Так что мы решили объединиться и распределить обязанности: на мне лежала ответственность за разработку плана действий, а он должен был обеспечить нас деньгами и снаряжением.

По несколько раз в неделю я перелезал через забор из колючей проволоки, чтобы обговорить с Маркезе новые детали. Так что скоро я стал настоящим экспертом по преодолению подобных препятствий. В принципе, тут было много разных возможностей, но в нашем случае одна казалась мне особенно перспективной. Дело в том, что примерно каждые восемьдесят метров обе окружавшие весь лагерный комплекс колючие сетки были накрыты островерхими соломенными навесами, под которыми караульные спасались от жаркого индийского солнца. Если перелезть через одну из таких крыш, то два ряда забора будут преодолены одним махом.

В мае 1943 года мы закончили все приготовления. Деньги, легкая, но калорийная еда, компас, часы, обувь и маленькая альпинистская палатка – все необходимое было собрано.

В одну из ночей мы решили попытать счастья. Я перелез привычным путем через забор во флигель к Маркезе. Там у нас была приготовлена лестница, которую мы уже давно припрятали во время небольшого пожара в лагере. Мы прислонили ее к стене и стали ждать в тени одного из бараков. Было около полуночи, через десять минут должны были смениться караульные. Но пока что они вяло ходили туда-сюда, явно с нетерпением ожидая смены. Прошло несколько минут, прежде чем они дошли до выбранного нами места. Как раз в это время над чайными плантациями медленно начала подниматься луна. Большие электрические прожекторы бросали короткие двойные тени. Мы поняли: сейчас или никогда!

Дождавшись, когда оба караульных отойдут от нас на максимальное расстояние, я разогнулся, покинул свое укрытие и с лестницей в руках поспешил к забору. Я прислонил лестницу к свешивавшейся вовнутрь части сетки, поднялся и перерезал закрепленную сверху колючую проволоку, которая преграждала выход на соломенную крышу. Маркезе длинной железной рогатиной отодвинул остатки проволоки, и я шмыгнул на крышу.

Мы договорились, что итальянец поднимется сразу после меня, а я руками раздвину проволоку, чтобы он смог пролезть наверх. Но Маркезе не поднимался, он промедлил несколько зловещих секунд: ему показалось, что момент упущен и караульные слишком близко… И действительно, я уже слышал их шаги! Так что мне пришлось прервать его размышления, я тут же схватил своего товарища под мышки и одним рывком вытащил на крышу. Мы перебрались через конек и тяжело плюхнулись вниз, на свободу.

Операция прошла не совсем бесшумно. Караульные подняли тревогу. Но когда их первые выстрелы прорезали ночь, нас уже скрыли густые джунгли.

Едва оказавшись в лесу, Маркезе, дав волю своему южному темпераменту, стал обнимать и целовать меня, но момент для радостных излияний был не самый подходящий. В небо взмывали осветительные ракеты, а по близким свисткам было ясно, что за нами гонятся по пятам. Мы помчались изо всех сил, спасая свои жизни, и действительно проделали довольно большое расстояние напрямик по тропинкам, которые я хорошо изучил во время своих разведывательных вылазок в джунгли. Дорогами мы пользовались мало, а от редких попадавшихся по пути деревень старались на всякий случай держаться подальше. Поначалу мы почти не чувствовали рюкзаков, но со временем груз за плечами становился все ощутимее.

В одной из деревень жители били в барабаны, и мы тут же вообразили, что это сигнал тревоги. Все это были сложности, которые совершенно невозможно представить себе в стране с исключительно белым населением. Ведь в Азии сагибы путешествуют только в сопровождении слуг и никогда самостоятельно не носят даже самый легкий багаж. Представьте, как должны были привлекать внимание двое тяжело нагруженных европейцев, бредущих по лесу пешком!

Легендарный альпинист, друг и учитель Далай-ламы австриец Генрих Харрер считался национальным героем. Он помалкивал о своем нацистском прошлом, а также - о работе на ЦРУ.

Этот человек, естественно, был совсем не похож на Брэда Питта. Во время проведения Франкфуртской книжной ярмарки в конце 1990-х годов за одним из столов сидел не юный блондин, а старичок с растрепанными и торчащими вверх седыми волосами. Он был очень похож на Магистра Йода. Спина его была слегка согнута, но рукопожатие оставалось крепким, как это обычно бывает у альпинистов. Зато это был настоящий Генрих Харрер (Heinrich Harrer), и ему тогда было 85 лет. На лице его была мягкая улыбка, почти как у его давнишнего друга Далай-ламы.

Если честно, то большую часть нашего с ним разговора я благополучно забыл. Но осталось чувство восхищения после пространных рассказов о северной стене Эйгера, о годах, проведенных в Тибете, об экспедиции в Папуа и Борнео, и при этом он оставался совершенно спокойным - он просто рассказывал о том, что ему довелось пережить. Конечно, ему понравился фильм «Семь лет в Тибете» с Брэдом Питтом в главной роли. Одновременно этот фильм стал причиной проведения дополнительных расследований, а также обвинений, и в результате, шаг за шагом, выяснилось нацистское прошлое известного альпиниста.

Карина (Carina), третья жена Харрера, выпустила к его 100-летнему юбилею книгу воспоминаний, в которой эта 90-летняя женщина рассказывает, в том числе, и о посещении Брэдом Питтом их дома в Хюттенберге, Каринтия. В то время американской кинозвезде было 33 года, и он вынужден был ночевать в какой-то казарме, так как перед всеми гостиницами в городе его ожидали толпы поклонников. Питт - это правильный выбор, сказал тогда Харрер, «только я был намного красивее». Его вдова теперь лукаво признает, что это - неправда, и что он не был особенно красивым - «даже в свои лучшие годы».

Харрер родился 100 лет назад, и в юности увлекался несколькими видами спорта - был чемпионом Австрии по гольфу, великолепным горнолыжником, и даже должен был принять участие в Олимпийских играх 1936 года. Живой легендой Харрер стал летом 1938 года. 21 июля он вместе с Фрицем Каспареком (Fritz Kasparek) совершил восхождение по северной стене Эйгера, что до них не удавалось сделать никому. Многочисленные попытки совершить восхождение по этому маршруту были неудачными, и многие альпинисты погибли. Эта исключительно крутая стена высотой 1650 метров считалась недостижимой вершиной Альп. У Харрера вообще не было никаких «кошек», а у Каспарека они были не самого высокого качества. На следующий день - между вторым и третьим ледяным полем - они встретили двух немцев - Андерла Хекмайера (Anderl Heckmair) и Людвига Ферга (Ludwig Voerg). Помогая друг другу, они смогли вместе пережить сход лавины и продолжили восхождение уже вчетвером.

Погодные условия были плохими, и, тем не менее, в ночь на 24 июля они достигли вершины. Покорение северной стены вызвало восторг и ликование, а также было использовано политической пропагандой. Гитлер принял у себя альпинистов и дал указание использовать это событие максимально - по всем возможным каналам. Тем не менее, само восхождение остается блестящим достижением в истории альпинизма.

В 1939 году Харрер принял участие в исследовательской экспедиции в район Нангапарбат, но был арестован на севере Индии и направлен в один из британских лагерей для военнопленных.

Семь лет в Тибете

Так или иначе, эта история была исключительно популярной в Германии и Австрии. Книга Харрера «Семь лет в Тибете» (Sieben Jahre in Tibet), вышедшая в свет в 1953 году, была практически в каждом доме. Несколько раз Харрер пытался бежать из лагеря, и в апреле 1944 года это ему удалось. После этого началось совершенно немыслимое путешествие. Харрер и Петер Ауфшнайтер (Peter Aufschnaiter) прошли пешком более 2 тысяч километров через Гималаи - передвигались они преимущественно ночью в очень сложных погодных условиях. Они преодолели 50 перевалов, которые были расположены на высоте 5 тысяч метров или еще выше. Их целью был Тибет.

В середине января 1946 года оба дошли до города Лхаса. Они поселились там и начали работать в «закрытом» в то время городе. Харрер стал преподавать английский язык, а также математику и, кроме того, быстро выучил тибетский язык. Через некоторое время он встретился с родившимся в 1935 году Далай-ламой и в определенном смысле стал его учителем. Он был свидетелем первого нападения коммунистического Китая на Тибет. Началась многолетняя дружба, сохранившаяся и после того, как Харрер в 1952 году вернулся в Европу. Как раз недавно Далай-лама посетил Тибетский центр в Хюттенберге и при этом заявил, что Харрер научил его демократии.

Эта фраза вызвала недоумение у критиков Харрера. Дело в том, что с демократическим мышлением у Харрера в 1930-е и 1940-е годы было далеко не все в порядке. Уже в октябре 1933 года этот альпинист вступил в штурмовые отряды СА, которые в то время на территории демократической Австрии действовали в подполье. Вообще правые убеждения и антисемитизм были очень широко распространены в альпинистских союзах Австрии.

Членство в СС

В марте 1938 года произошел так называемый «аншлюс», то есть присоединение Австрии к «третьему рейху». Еще до своего восхождения на Эйгер Харрер стал членом СС и НСДАП, а затем работал спортивным инструктором СС в звании обершарфюрера СС. К числу его поклонников и покровителей относился Генрих Гиммлер. Центральное административное управление СС составило специальное досье с материалами о нем, в котором было 80 страниц.

Все это позднее Харрер скрывал. В его книгах об этом нет ни слова, и в его репортажах для телевидения, которые он делал из разных частей света, он никогда об этом не говорил. Харрер участвовал в длительных экспедициях, и это вызывало всеобщее восхищение и поклонение.

Только в 1996 году, накануне выхода фильма «Семь лет в Тибете», стали появляться новые документы, и постепенно, отвечая на многочисленные вопросы, Харрер признал, что он был национал-социалистом. Писатель и журналист Геральд Ленер (Gerald Lehner) обнаружил в американских архивах его членские билеты. Харрер был возмущен, говорил о юношеской глупости, о давлении, о самой большой ошибке в своей жизни. В Соединенных Штатах было опубликовано несколько критических статей, после чего Брэд Питт попросил переделать диалоги в фильме «Семь лет в Тибете», и, кроме того, в картину были вставлены сцены с Харрером на фоне знамен со свастикой.

Альпинисты Северной столицы. В Альпах есть три знаменитые стены

* * *

* * *

От издательства

Генрих ХаррерСемь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

* * *

* * *

От издательства

Предисловие

Лагерь для интернированных и попытки побега

Генрих Харрер
Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы