В статье рассматриваются историософские воззрения Л.Н. Толстого, какими они предстают в романе «Война и мир»: его понимание причин исторических событий и движущих сил истории, места и роли людских масс в её движении. В центре внимания автора две проблемы. Первая - интерпретация Толстым исторического события как результата «равнодействующей множества воль». В основании такой интерпретации, считает автор, лежит, с одной стороны, отрицание писателем проявлений телеологизма (исторический процесс неподвластен давлению со стороны ни человека, ни Бога), с другой стороны, признание за человеком способности на свободное волеизъявление в своих действиях и в этой связи множества воль в качестве «единственной причины всех причин истории». Это объясняет, почему в контекст своего понимания причин истории Толстой вводит понятие «исторического дифференциала», позволяющее интегрировать элементарные индивидуальные устремления в силу, рождающую неотвратимость массовых движений и обязательный характер исторических событий. Вторая проблема, рассматриваемая в статье, - интерпретация Толстым роли руководящей личности в истории. Понимание исторической необходимости как равнодействующей множества воль подводит к признанию, что такие личности суть лишь «ярлыки», дающие наименование историческим событиям. Автор статьи, однако, предостерегает от прямолинейного толкования этого тезиса, показывая, что, во-первых, за последним стоят поиски писателем нравственных оснований истории: вопрос о роли руководящей личности для него трансформируется в вопрос о её нравственной ответственности за ход событий, в которых она участвует. Во-вторых, за этим тезисом стоит главная установка философии истории Толстого: движущей силой истории является народ.

In this paper considered L.N. Tolstoy"s historico-philosophical outlooks that appear in the novel "War and Peace": his understanding of the historical events" reasons and driving forces of history, location and role of the masses in the history. There are two crucial problems. First is Tolstoy"s interpreting of the historical event as the effect of "resultant force of the multitude of wills". As author suggests, in the base of this interpretation there is, on the one hand, writer"s negation of teleological manifestations:the historical process is independent to the pressure neither on the part of Man nor on the part of God. On the other hand, there is the acknowledgement of man"s ability for the free command in his activities and thereby the acknowledgement of the multitude of wills qua "single reason of all reasons of history". It explains why Tolstoy introduces the concept "historical differential" in the context of his understanding of reasons of history as that which allows integrate elementary individual aspirations in the force bearing inevitability of the national movements and determining obligate character of the historical events. Second problem considered in this paper is Tolstoy"s interpreting of the leading personality"s role in history. Understanding of the historical necessity as the resultant force of the multitude of wills led to acknowledgement that these personalities are only "labels", giving denominations to the historical events. Author, however, admonishes of straightforward interpretation of this thesis and explains that, firstly, this thesis derived from the Tolstoy"s quest of moral foundations of history: question about leading personality"s role transforms for him into the question about moral obligation of this personality for the course of events in which it takes part. Secondly, there is the main principle of Tolstoy"s philosophy of history behind this thesis - the nation is the driving force of the history.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: историческая необходимость, движущие силы и причины истории, историческое событие, разумное целеполагание, индивидуальная свобода, «роевая жизнь», множество воль, исторический дифференциал, народ, руководящая личность, нравственный модус исторических событий.

KEYWORDS: historical necessity, driving forces and reasons of history, historical event, reasonable targeting, individual liberty, "swarmed life", multitude of wills, historical differential, people, leading personality, moral modus of the historical events.

Для истории существуют линии движения

человеческих воль, один конец которых

скрывается в неведомом, а на другом

конце которых движется в пространстве,

во времени и в зависимости от причин

сознание свободных людей в настоящем.

Л.Н. Толстой

Любая проблема, связанная с творческим наследием Л.Н. Толстого, столь многозначна и многопланова, что при обращении к ней сразу возникает опасение: а возможно ли её рассмотрение, как адекватное пониманию самого писателя? Толстой - и гениальный писатель, и прозорливый, глубокий мыслитель, поэтому трудно провести границу между его художественными образами, сюжетными линиями и стоящими за ними философскими идеями. И дело не только в том, что Толстой-философ «прерывает» Толстого-писателя, как это происходит, например, в романе «Война и мир» в многочисленных отступлениях-размышлениях о причинах и законах истории, о роли в её движении героев и народных масс и т.д. Дело ещё и в том, что сам художественный текст со всеми бытописаниями, детализацией происходящих событий, характеристиками психологического состояния героев и действующих лиц всегда многопланов. Он несёт особый внутренний смысл, имеет свою философскую интенцию, выводя читателя, помимо его воли, за событийные рамки, заставляя увидеть стоящий за ними мир иных смыслов. Вспомним хотя бы описание сцены ранения князя Андрея, искавшего в бою под Аустерлицем «свой Тулон», или внутреннего состояния Пьера Безухова в плену, как бы заново переживающего свою жизнь «в свете», или встречи его с Платоном Каратаевым. В этих и множестве других сцен раздвоение писателя на «художника» и «философа» заслоняется Толстым-мыслителем, для которого литературное творчество и философствование едины. Это что - особенность его гения? Да, но не только.

Художественное творчество внутренне, интимно, связано с философией. «Поэтому между художником и мыслителем существует органическое духовное сродство, в силу которого все подлинные и великие представители каждой из этих форм творчества не только как личности, в большей или меньшей степени, сочетают в себе оба духовных начала, но и имеют в себе именно их внутреннее единство, ибо оба рода творчества истекают в конечном итоге из одного источника, разветвлениями которого они являются», - писал С.Л. Франк [Франк 1996, 315]. Их общим источником является духовная культура, включающая две взаимодополняющие стороны - концептуальную и экзистенциальную. И.Т. Касавин характеризует их как «две версии фундаментальной реальности - объективно-отстранённая и научно-аналитическая, с одной стороны, и человекоразмерная, эмоционально нагруженная, с другой. Отсюда берут своё начало и два способа выражения как трансцендирования - логический и художественный, проблематизация и мифологизация» [Философия и литература... 2009, 75]. Эти два измерения духовной жизни человека являют собой по сути её атрибутивные свойства, заставляющие жить культуру на грани двойного бытия (в мысли и в образе) безотносительно к её национальным формами и творчеству конкретных субъектов, хотя в разной степени в зависимости от времени и места, т.е. того национально-культурного пространства, в котором живёт культура. И в этом смысле интенция толстовского творчества к «философской проблематизации» не есть исключение, она лишь наиболее ярко выражает особенности своего времени: русская философия весь XIX век, начиная от А.Н. Радищева, развивалась в тесном союзе с литературой, а литературе (её лучшим образцам) была свойственна философская рефлексия. Вспомним В.Ф. Одоевского, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, А.И. Герцена, С.К. Аксакова, Н.Г. Чернышевского, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, поэзию В.Д. Веневитинова, Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, Вл. Соловьева, которые в равной степени были и философами и литераторами. Связь двух видов творчества надолго определила лицо отечественной духовной культуры: философия была своеобразным путеводителем в литературных поисках, а литература облекала абстракции «чистого разума» в живую плоть художественных образов. У философии и литературы, как справедливо отмечает В.К. Кантор, выявилось общее смысловое поле (тайны космоса и человеческого бытия, жизни и смерти, насилия и свободы, тема человека), которое каждая в равной степени считали своим. Поэтому понятийно-логический и художественно-образный способы отношения к миру развивались в плодотворном синтезе . Именно такой оценки придерживались, говоря о русской культуре XIX в., Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, В.В. Зеньковский, Н.О. Лосский, С.Ф. Франк.

С одной стороны, за стремлением к синтезу стояла исторически сложившаяся на почве православия безусловная константа русской духовности - признание целостности бытия и взаимодополняемости всех форм его постижения: понятийного мышления и образного восприятия, бесстрастной рациональности и верующего разума, интуиции и мистического мироощущения. С другой стороны, имел свои последствия тот факт, что Россия вошла в эпоху Просвещения позже Европы и довольно скоро смогла отнестись к европейскому опыту критически , в частности, увидеть издержки абсолютизации роли «рацио». Мысль (понятие) и художественное восприятие (образ) были подведены под «общий знаменатель» Разума. В итоге философские построения, начиная со славянофилов, наполнялись живой предметностью - «не в попрание факта и закона, а в узрение целостного предмета, скрытого за ними» [Ильин 1922, 442], литературное же творчество наполнялось глубиной философского видения мира.

В статье предлагается рассмотреть проблему исторической необходимости и движущих сил истории как видел ее Л.Н. Толстой в романе «Война и мир». «Война и мир» единственный исторический роман писателя. Как известно, произведение огромно не только по объёму, но и по охвату сфер человеческой жизни. В романе нашли законченное выражение философско-исторические воззрения Толстого на смысл истории, на понимание места и роли человека и людских масс в её движении, на войну и мир как полярные состояния бытия, включающего повседневную жизнь людских поколений. История в понимании писателя - это «история всех, без одного исключения, людей, принимающих участие в событиях».

Толстой о причинах исторических событий

Единственное понятие, посредством которого

может быть объяснено движение народов,

есть понятие силы, равной всему движению

Л.Н. Толстой

Проблема, вынесенная в название параграфа, была одной из главных для Толстого в его осмыслении всей историософской проблематики . Вопрос об исторической причине, т.е. о силе, которая приводит в движение историю, обусловливает взаимосвязь исторических событий, благодаря которой то, что должно случиться, всегда случается, постоянно волновал писателя: «Если цель истории есть описание движения человечества и народов, то первый вопрос, без ответа на который всё остальное непонятно, следующий: какая сила движет народами?» [Толстой 1948, т. 4, эпилог, 616]. С чем/кем связывать эту силу? С Промыслом Божиим? Но это был бы слишком простой ответ, а для Толстого он был неприемлем еще и потому, что писатель отрицал телеологизм в любых его проявлениях как попытку «делания истории». Исторический процесс неподвластен давлению ни со стороны человека, ни со стороны Бога. Толстой не согласен был и с бытующим мнением историков, связывающих направляющую силу исторических событий с волей отдельных лиц (Наполеона, императора Александра, Кутузова), потому что за их действиями, которые носят частный характер, скрывается главное: «сила, равная всему движению народов» [Толстой 1948, т. 4, эпилог, 621]. И если допускать при истолковании истории причинную обусловленность исторических событий, то иной причины, по мнению Толстого, не найти.

Вообще искать в истории причины - дело мало перспективное, поскольку из-за их множества поиски уводят либо «в дурную бесконечность», либо к признанию исключительной роли исторических деятелей [Толстой 1948, т. 4, ч. 2, гл. 1]. Но самое главное, в ходе таких поисков «всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляется нам одинаково справедливыми сами по себе и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой и третий и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона и войны не могло бы быть» [Толстой 1948, т. 3, ч. 1, 4-5]. При этом, чем больше мы будем «дробить» элементы истории, тем недоступнее будут представляться сами причины. Следовательно, исключительных, объясняющих ход истории, событий просто нет. Историка, ищущего их, ждут неправильные ответы. Правильный же ответ будет заключаться в признании, что ход мировых событий «зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях» [Толстой 1948, т. 3, ч. 1, 197].

В объяснении движения истории Толстой исходит из предположения, что всякое историческое событие (поражение русских войск под Аустерлицем, ход битвы под Смоленском, победная для русских «ничья» под Бородиным, вступление французской армии в Москву) детерминировано действиями всех участвующих в нем людей. Поэтому за любым историческим событием стоит «равнодействующая разнонаправленных воль», играющая роль той запускающей силы, которая делает его исторически неизбежным . Это означает одно - историк должен, «отстранив понятия причин, отыскивать законы, общие всем равным и неразрывно связанным между собою бесконечно малым элементам свободы» [Толстой 1948, т. 4, эпилог, 651], - законы, которые, пронизывая ткань исторического поля, задают вектор необходимости «единичным волям», и которые объясняют, почему то, что должно произойти, происходит.

Но возникает вопрос: в какой момент из множества единичных воль рождается обязательный характер конкретного события, что придаёт ему, рождённому волей масс «статус исторической необходимости»? Анализируя ответы историков на этот вопрос, Толстой приходит к выводу, что обязательной составляющей исторической необходимости является совпадение воли с условиями, при которых совершается историческое событие. Настаивая на таком понимании исторической необходимости, писатель, с одной стороны, приходит к отрицанию волюнтаристского взгляда на историю, (требуется совпадение индивидуальных воль с внешними для них условиями), с другой стороны, оставляет право на свободу выбора для каждого из участников исторического события .

Размышления о совпадении воль как константе исторической необходимости подводит Толстого к идее о «дифференциалах истории» как элементарных (одинаковых для всех) устремлениях, составляющих мотивационную основу массовых действий людей: «Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения - дифференциал истории, т.е. однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории» [Толстой 1948, т. 3, ч. 3, 237]. Развивая эту мысль в многочисленных отступлениях и в сюжетном повествовании, он формулирует тезис: необходимое упорядочивание множества воль, т.е. приведение их к некоторому «общему знаменателю», осуществляется, если между ними есть какая-то схожесть, однородность. Так, в основании воинского порыва французских солдат на Бородинском поле было общее желание войти в Москву, где они, измученные предшествующими сражениями и трудностями военного похода, надеялись получить отдых и еду. «Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, а по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки - голодные и измученные походом, в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что "вино откупорено и надо его выпить". Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо» [Толстой 1948, т. 1, ч. 2, 198]. Эти рассуждения приводят писателя к выводу: «Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, на сколько дано человеку достигнуть на этом пути понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов» [Толстой 1948, т. 3, ч. 3, 239].

Идея «исторического дифференциала» воспринималась Толстым как чрезвычайно важная для объяснения не только истории. По пути нахождения элементарной составляющей, считал он, шли все науки в своём развитии. Придя к пониманию бесконечно малого как основы сущего, каждое знание шло дальше - к поиску общих черт, т.е. интеграции малых величин, что в конечном счёте и приводило к выявлению искомой закономерности. Так развивалась математика, астрономия, всё естествознание. На том же пути, уверен Толстой, стоит история. В ней так же, как, например, когда-то в астрономии, все различия в воззрениях связаны с признанием или непризнанием «абсолютной единицы», служащей мерилом видимых явлений. В истории такой единицей является независимая воля отдельного человека, именно она есть та «малая величина», которая, интегрированная с волями других людей, объясняет их поведение в качестве участников массовых действий. Взаимосвязь многих воль, как выражение индивидуальных усилий, лежащая в основании исторических событий, «помноженная» на условия одного и того же момента времени, вводит исследователя в искомую сферу закономерности, т.е. исторической необходимости.

Интерпретация исторической жизни через обращение к «равнодействующей множества воль», сведённых к элементарным психологическим состояниям, выводила Толстого (и как художника и как философа) на осмысление исходного факта человеческого бытия - соединение жизни отдельного человека с исторической жизнью общества. Для Толстого рассмотрение этой проблемы стало возможным через акцентацию включения индивидуальной, личной жизни человека в его общественную, безликую, как он называл, «роевую», жизнь, которая в его понимании осуществляется в сфере необходимости . «Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлечённее её интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы» [Толстой 1948, т. 3, ч. 1, 6]. Эта идея проходит через все сюжетные линии романа. Сам же роман, как справедливо замечает исследователь литературного наследия Толстого Е.Н. Купреянова, стал реализацией потенциальных устремлений всего искусства русского классического реализма, искавшего пути к познанию и усовершенствованию общества через познание и самосовершенствование отдельного человека [Купреянова 1966, 197] Можно добавить: реализм романа явился выражением несогласия писателя с утверждавшимся умонастроением, доминантой которого было признание ведущей роли общественной составляющей в нравственно духовной жизни людей.

Есть ещё одна проблема, непосредственно связанная с идеей «дифференциала истории» - это вопрос о роли руководящей личности в истории. История не безлика. Массы являются её движущей силой, от их воли зависит ход и почерк исторических событий, близость или удалённость их исхода, но какова при этом роль принимающих конкретные решения полководцев, правителей, дипломатов?

Роль «руководящей личности» в истории

В исторических событиях так называемые великие

люди суть ярлыки, дающие наименование событию,

которые, так же, как ярлыки, менее всего имеют

связи с самим событием.

Л.Н. Толстой

«Стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, т.е. в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического лица не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима», - так начинает писатель изложение событий и действий русской армии после Бородинского сражения и занятия французами Москвы [Толстой 1948, т. 2, ч.2, 199]. Ни Наполеон, ни Александр I, ни Кутузов не были слепыми «исполнителями истории». Но они не были и её творцами, более того, далеко не всегда становились её действительными героями. «Наполеон в Бородинском сражении исполнял своё дело представителя власти так же хорошо и ещё лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны, спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствования» [Толстой 1948, т. 2, ч. 2, 198]. Но и только - в том смысле, что он своим поведением не определил исход сражения: Наполеону «казалось только , что всё дело происходило по воле его» [Там же]. В этом «казалось только » - суть проблемы. Наполеон за всё время своей деятельности в качестве полководца сражения был подобен ребёнку, который, держась за тесёмочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит. Нетрудно увидеть, что такое объяснение ситуации напрямую связано с представлениями Толстого об исторической необходимости, ведь в сфере последней действия одного человека, как бы он ни был мудр, талантлив и дальновиден, не могут переломить ситуацию . Историческая личность может лишь убыстрить или замедлить ход событий, подстроившись в своих действиях под желания масс и обстоятельства. А что должно произойти, то произойдёт независимо от её воли . «Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось - были так же мало произвольны, как действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависели события) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться» [Толстой 1948, т. 3, ч. 1, 5]. Иными словами, руководящая личность является «орудием истории», даже когда в силу своей прозорливости принимает адекватные ситуации решения.

Историки прошлого, считал Толстой, задумываясь о роли выдающейся, т.е. исторической, личности в осуществлении значимых для истории государств событий, как правило, прибегали к одному простому приёму: «они описывали деятельность единичных людей, правящих народом; и эта деятельность выражала для них деятельность всего народа» [Толстой 1948, т. 4, эпилог, 613]. Новые историки отвергли такой метод толкования истории. Но, следуя новой логике, они, тем не менее, пришли к старым воззрениям: народами руководят отдельные люди - герои, наделённые самыми разнообразными, но всегда особыми, чертами характера и природными свойствами. Они исполняют перенесённую на них народом его волю , они являются представителями масс, что и делает их историческими личностями, а когда и героями. Частично соглашаясь с подобными суждениями, Толстой ставит вопрос: а вся (и всегда ли) деятельность исторических лиц служит выражением воли масс? И приходит к выводу: нет, потому что, с одной стороны, «жизнь народа не вмещается в жизнь нескольких людей», с другой стороны, как только личные действия (в том числе и действия выдающейся личности) включаются в «общую сумму», слагаемую из других личных действий, они вплетаются во всеобщую связь исторических событий. С этого момента индивидуальные действия принадлежат не отдельному человеку, а исторической жизни человечества, народа, государства. Поэтому «теория о перенесении совокупности воль масс на исторические лица, может быть, весьма много объясняет в области науки права и, может быть, необходима для своих целей; но в приложении к истории, как только являются революции, завоевания, междуусобия, как только начинается история, - теория эта ничего не даёт» [Толстой 1948, т. 4, эпилог, 628]. Но не следует понимать этот тезис в буквальном смысле слова и уж, тем более, как выражение нигилизма или агностицизма писателя. Какие для такого предостережения есть основания? Одно, но существенное. Толстого как историка интересовала историческая необходимость, её адекватная интерпретация, считал он, требовала отрешиться от отыскания причин в воле отдельного человека (на то она и историческая необходимость!) подобно тому, как астрономы в поисках законов движения планет в своё время отказались от представления «утвержденности земли». История определена равнодействующей множеством воль , воля одного человека ничего не меняет и не объясняет в её движении. Поэтому приведённый вывод писателя не свидетельствует о его историческом нигилизме, он свидетельствует о другом - о признании ведущей роли масс, т.е. народа , в истории . Более того, это признание является исходным принципом всех его историософских построений. Обращая внимание на важность этого признания для понимания сути последних, В.Ф. Асмус подчёркивал: «Последнее слово философии истории Толстого - не фатализм, не детерминизм, не исторический агностицизм, хотя формально все эти точки зрения у Толстого налицо и даже бросаются в глаза. Последнее слово философии истории Толстого - народ» [Асмус, 1959, 210].

Будучи рационалистом по складу ума, Толстой категорически отрицал, что история движется по чьим-либо рациональным планам, в том числе приказам, замыслам исторических личностей. Никто не может «делать историю». Каждый может в ней только участвовать , но характер, способ участия могут быть различными - многое зависит от нравственных характеристик участника исторического события, его понимания наличной ситуации и способности выработать наиболее оптимальную линию поведения, не противоречащую моральным нормам. Такое видение проблемы акцентировало вопрос о нравственной ответственности политических и военных деятелей (равно как и каждого участника массовых событий). Этот вопрос, считал писатель, принадлежит к числу важнейших этических проблем истории. Конечно, как справедливо замечает в своих комментариях Лурье, Толстой понимал, что убивали людей в Москве не Наполеон, не Даву, а некий неотвратимый порядок событий, но порядок, определённый в том числе их приказами, ставившими перед солдатами конкретные цели. В какой-то момент и Даву, и Наполеон могли отказаться от своей «печальной нечеловеческой роли» [Лурье 1993, 36]. Не отказались - вот в этом и есть проблема для Толстого, искавшего во всём происходящем и во всех человеческих действиях прежде всего нравственное основание. Утверждая, что история в своём движении подчинена необходимости, Толстой при этом постоянно возвращался к мысли о том, чтó может сделать человек, вовлеченный в исторический процесс: князь Андрей со знаменем в руках броситься впереди солдат, Пьер спасти ребёнка в горящей Москве, Платон Каратаев найти слова утешения для своих товарищей по плену. Именно этими поступками они и входят в историю, оказывают реальное воздействие на неё. Они выявляют скрытый за абстрактной и бесстрастной «равнодействующей множества воль» моральный модус исторических событий, в этом и состоит их историческая роль, если о таковой имеет смысл говорить историку.

Литература

Асмус 1959 - Асмус В.Ф. Причина и цель в истории по роману Л.Н. Толстого «Война и мир» // Из истории русских литературных отношений XVIII-XX веков. М.-Л., 1959.

Ильин 1922 - Ильин И.А. Русская идея. М., 1922.

Купреянова 1966 - Купреянова Е.Н . Эстетика Л.Н.Толстого. М.,1966.

Лурье 1993 - Лурье Я .С. После Льва Толстого. Исторические воззрения Толстого и проблемы XX века. СПб., 1993.

Толстой 1948 - Толстой Л.Н . Война и мир. В 4-х т. М., 1948.

Философия и литература... 2009 - Философия и литература («круглый стол») // Вопросы философии. 2009. № 9.

Франк 1996 - Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.,1996.

Примечания

На тему историософских воззрений Толстого есть немало исследований. См.: Асмус В.Ф . Причина и цель в истории по роману Л.Н. Толстого «Война и мир» // Из истории русских литературных отношений XVIII-XX вв. М.-Л., 1959; Бочаров С. Роман Л. Толстого «Война и мир». М.,1978; Дьяков В.А. Л.Н. Толстой о закономерности исторического процесса» // Вопросы истории. 1978. № 8; Кареев Н.И. Историческая философия гр. Л.Н. Толстого в «Войне и мире». СПб., 1888; Квитко Д.Ю. Философия Толстого. М.,1928 (2-е изд. 1930); Купреянова Е.Н. Эстетика Льва Толстого. М.-Л., 1966; Лазерсон М. Философия истории «Войны и мира» // Вопросы обществоведения. М., 1910. Вып.11; Перцев В. Философия истории Л.Н. Толстого // Сборник памяти Л.Н. Толстого. М., 1912; Рубинштейн М . Философия истории в романе «Война и мир» // Русcкая мысль. 1911. Июль; Сабуров А.А. «Война и мир» Льва Толстого. Проблематика и поэтика. М., 1959. О философских взглядах Толстого и его понимании истории писали В.В. Зеньковский , В.И. Ленин, Д.С. Мережковский, Н.Н. Страхов, П.Б. Струве, С.Л. Франк. Особый интерес представляет исследование Я.С. Лурье «После Льва Толстого. Исторические воззрения Толстого и проблемы XX века» (СПб.,1993), где толстовская интерпретация исторического процесса стала предметом философского анализа .

Е.Н. Купреянова одна из первых уделила особое внимание этой идее Толстого. См. её работу «Эстетика Л.Н.Толстого» (с. 194-199). С. Лурье в своём исследовании «После Толстого. Исторические воззрения Толстого и проблемы XX века» продолжил эту линию анализа.

Позицию можно было бы назвать вполне материалистической и даже диалектической, если бы был раскрыт механизм соединения названных двух составляющих. Но этот вопрос остался за пределами внимания писателя.

За этой идеей можно при желании увидеть «перевёрнутый» марксистский тезис: только поняв человека как «совокупность общественных отношений», а с этим механизм включения его в жизнь общества, мы поймём его внутренний мир, поскольку его общественное бытие определяет его сознание. У Толстого логика «от обратного»: только поняв человека как «совокупность множества психических состояний, воль», мы поймём, его действия во внешней для него сфере общественной необходимости.

См. рассуждения писателя о действиях Кутузова под Красным во время знаменитого флангового марша русских войск и оценку его как руководителя народной войны (Война и мир. М., 1948. Т. 4.Ч. 2. Гл.1, 2; Ч. 3. Гл.16, 18, 19; Ч. 4. Гл. 5).

Авг 31 2014

Философия истории Толстого. Философия истории – взгляды на происхождение, сущность и смену исторических событий. Основные положения философии истории Толстого 1. считает, что нельзя объяснить происхождение исторических событий отдельно взятыми поступками отдельно взятых людей. Воля отдельного исторического лица может быть парализована желаниями или не желаниями массы людей.

2. Чтобы свершилось историческое событие должны совпасть миллиарды причин, т. е. интересы отдельно взятых людей, составляющих народную массу, как совпадает движение роя пчел, когда из движения отдельных величин рождается общее движение. Значит, историю делают не отдельные личности, а совокупность их, народ. 3. Почему совпадают бесконечно малые величины человеческих желаний? Толстой оказался не в силах ответить на этот вопрос.

« Событие должно было совершиться лишь потому, что оно должно было совершиться», пишет Толстой. Фатализм в истори по его мнению не избежен. 4. Т. правильно считает, что .

и даже историческая не играет ведущей роли в истории, что она связана с интересами всех кто стоит ниже ее и рядом с ней. 5. Т. неправильно утверждае, что личность не играет и не может играть никакой роли в истории. «Царь – есть раб истории», считает Толстой. Так Т. риходит к мысли о покорности перед судьбой и видит задачу исторической личности в следовании за событиями. к сочинению « Изображение Толстым Великой отечественной 1812 года» I. Вступление.

Изображение войны 1812г основное в романе Т. «В и М». II. Главная часть 1. Что такое с точки зрения истории философии Толстого. 2. Отношение Т. к войне, раскрываемое разнообразными приемами: А) через мысли люимых героев Б) путем сопоставления ясной гармоничной жизни природы и безумия убивающих друг друга людей В) через описание отдельных боевых эпизодов 3. Многообразие форм борьбы с наполеоном, выдвинутых народом: А)патриотическое копирование запрещено 2005 воодушевление в войсках и среди мрного населения Б)размах и величие партизанской ойны 4. Народ в войне 1812г: А)истинная, непоказная любовь к родине, скрытая теплота патриотизма; Б)стойкость в бою, беззаветный героизм, мужество, выносливость; В)глубокое убеждение в правоте своего дела 5. Равнодушие к судьбам страны и народа со стороны светских кругов: а) крикливый «патриотизм» Растопгинских афишек; б) лжепатриотизм петербургских салонов в) карьеризм, эгоизм, тщеславие некоторых военных 6. Участие в войне главных героев. Найденное ими место в жизни, вследствие войны. 7. Роль полководцев в войне III. Заключение 1. Гибель армии Наполеона как следствие общенародного подьема. 2. Торжество мира над

Эпическая жанровая модель действительности сложно соответствует философии истории Толстого.

Главный вопрос историософии Толстого: кто творит историю? Русский писатель ведёт напряженную полемику с пост наполеоновской моделью истории (например, с философией Гегеля). Последняя предполагает, что история вершится исключительно выдающимися личностями, а остальные люди для них всего лишь материал, средство, инструмент; сама по себе безликая человеческая масса на историю не влияет. По мысли Толстого, историю вершит весь народ, что, в свою очередь, предполагает, что каждый (даже самый незаметный) человек своими поступками, решениями соучаствует в общей сумме человеческих действий, которая и формирует ход истории.

Вновь мы видим отказ от привычного разделения важного и неважного, автора "Войны и мира" интересуют и цари, и обычные люди, и война, и повседневная жизнь (толстовская философия истории действительно приходит к тем результатам, которые заданы жанровой моделью эпопеи).

С.Г. Бочаров предлагает буквально увидеть принцип участия каждого в истории - в самом сюжете романа. Учёный напоминает слова Толстого, что суть его концепции воплощена в судьбах героев, а философские отступления написаны для тех, кто не понял её по сюжету. Как же поражение 1805-1807 гг. или победа 1812 г. складывается (пусть косвенно, через общую сумму человеческих действий) из поступков героев?

В контексте 1805-1807 гг. Андрей уходит на войну, оставляя беременную жену; Пьер женится на Элен - мы знаем нравственную подоплёку и историю этого брака. В это время герои (заметим, лучшие люди своего времени) совершают такие поступки - значит, такова будет и сумма человеческих действий.

Здесь возможна ошибка, когда в поисках влияния героев на историю мы преувеличиваем значение таких сюжетных моментов, как, например, знаменитый эпизод, когда Болконский подхватил знамя и задержал отступление на Аустерлицком поле. Такие поступки тоже влияют на общий ход событий, но всё же нельзя отождествлять историю с такими узкими контекстами, как это делалось до Толстого. История вершится не только на полях сражения, не только при штабе военачальника или при дворе императора - столь же важна повседневная жизнь обыкновенных людей. И, может быть, для Толстого житейское измерение даже важнее, потому что ближе к нравственным основаниям человеческого бытия, а именно ими формируется характер движения истории.

Перед нами концепция истории, предполагающая максимальную степень ответственности человека за свои поступки. Наши решения в частной жизни касаются не только нас, они могут повлиять и на общий ход событий.

В 1812 г. герои совершают поступки, прямо противоположные контексту 1805-1807 гг.: Пьер, остаётся в Москве, чтобы совершить покушение на Наполеона (он всё еще думает, что история вершится именно так), вместо этого спасает девочку во время пожара; Наташа для спасения раненых отдаёт подводы, предназначенные для вывоза имущества Ростовых. Общая сумма, т.е. логика истории будет соответствовать характеру слагаемых, поступков, совершаемых конкретными людьми.

Заметим, что герои при этом не думают, что они делают это во имя спасения Родины или борьбы с Наполеоном. Это тоже важный элемент историософии Толстого, потребовавший появления понятия "скрытая теплота патриотизма".

Нужно разрешить противоречие, образовавшееся на стыке разных выявленных нами моделей. Согласно философии Толстого, человек всегда влияет на историю; противопоставление героического и прозаического предполагает, что степень участия человека в истории разная. Это противоречие можно разрешить следующим образом: если в героическом мире человек формирует историю прямо, то в прозаическом - негативно, отрицательно, когда общий результат получается абсурдный, бесчеловечный, такой, которого не хотел никто.

Второй важнейший вопрос философии истории Толстого носит более специальный характер: как соотносятся свободная воля человека и Провидение (историческая необходимость). Такие события, как отечественная война, показывают не только роль человека в истории, но и присутствие высшей осмысленности, Божественного замысла. Что же доминирует? Ведь логически одно исключает другое: или человек делает свободный выбор, или всё предсказано Божественным замыслом.

У Толстого эти антиномии сопрягаются, действуют одновременно (мы говорили об этом в контексте примет эпического как о "двойной мотивировке" действий героя). Это можно объяснить моделью Бога у русского писателя. Высшая сила не является чем-то внешним, действующим из иной реальности, "сверху", она существует только в людях, проявляет себя через них ("Царство Божье внутри нас" - эта формула апостола Павла является определяющей для Толстого). Но Бог проявляется именно в общенародной сумме воль, не в одном человеке, а во всех сразу, и в этом смысле отдельный человек может "отколоться", пойти против его воли.

Нужно иметь в виду, что, критикуя наполеоновскую модель свободы, Толстой может утверждать, что свободы нет вообще, есть только необходимость (этим тезисом заканчивается эпилог, это, по сути, последнее утверждение в тексте романа). Нужно ли это понимать буквально, перечёркивая то, что мы выяснили в связи с ролью личностного выбора, свободного участия каждого в истории в рамках героического мира?

Нет места только наполеоновской вседозволенности, возможности делать всё, что вздумается. Толстой сравнивает логику истории с физической равнодействующей сил. Результат (сумма) будет чем-то средним, для каждого участника события он будет неожиданным, объективным, не будет соответствовать его личной цели и планам. Наполеоновская свобода невозможна, потому что человек живёт среди других людей.

Однако когда твоя воля, твои устремления совпадают с направлением всенародной воли, необходимости, Провидения, ты будешь добиваться своих целей, получать именно то, что хотел. Только в этом случае - на основе необходимости - человек может быть свободен. Именно так живёт Кутузов, который, по словам Андрея, может отказаться от своей воли, если она противоречит общему ходу событий: "Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли, - это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной воли, направленной на другое". Здесь не идёт речь о безволии, пассивности Кутузова, как это нередко утверждается (Толстой полемизирует прямо на страницах романа с такой трактовкой характера русского полководца), напротив, это единственная подлинная форма свободной воли. Такое понимание свободы не совпадает с общеупотребительным, оно предполагает самоограничение, самодисциплину. Но кто свободнее: тот, кто может реализовать любой каприз, желание (наполеоновская модель), или тот, кто может жить в соответствии с сутью личности, не попадая под власть сиюминутных побуждений, случайных капризов?

Кутузов важен для Толстого не только как образец того, как нужно распоряжаться собственной волей, но и как по-настоящему (в противовес Наполеону) гениальный полководец. Он умеет воздействовать именно на сумму воль, "дух войска". Вспомним специфический характер полководческой деятельности Кутузова у Толстого: он практически никогда не отдаёт приказов сам (кроме одного очень важного исключения, когда он применил свою власть главнокомандующего и приказал оставить Москву). Он либо принимает (как в случае с партизанским отрядом Денисова), либо не принимает (как в случае с агрессивным преследованием отступающих французов) инициативы, которые идут снизу. По словам Толстого, во время Бородинской битвы Кутузов "не делал никаких распоряжений, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему". То, что соответствует общей воле, им поддерживается, то, что противоречит, - отсекается.

Ученые говорят, что одна из наименее разработанных тем философии - война.

В большинстве работ, посвященных этой проблеме, авторы, как правило, не заходят дальше моральной оценки данного явления. В статье будет рассмотрена история изучения философии войны.

Актуальность темы

Еще древние философы говорили о том факте, что человечество большую часть своего существования находится в состоянии военного конфликта. В 19-м веке исследователи опубликовали статистику, подтверждающую изречения античных мудрецов. В качестве временного отрезка для изучения был выбран период, начиная с первого тысячелетия до нашей эры и заканчивая девятнадцатым веком от Рождества Христова.

Исследователи пришли к выводу, что за три тысячелетия истории только три с лишним сотни лет приходятся на мирное время. Говоря более точно, на каждый спокойный год выходит двенадцать лет вооруженных конфликтов. Таким образом, можно сделать вывод о том, что около 90 % истории человечества прошли в атмосфере чрезвычайной обстановки.

Позитивное и негативное видение проблемы

Война в истории философии оценивалась как положительно, так и отрицательно различными мыслителями. Так, Жан Жак Руссо, Махатма Ганди, Лев Николаевич Толстой, Николай Рерих и многие другие говорили об этом явлении как о величайшем пороке человечества. Эти мыслители утверждали, что война есть одна из самых бессмысленных и трагических событий в жизни людей.

Некоторые из них даже строили утопические концепции того, как можно преодолеть этот общественный недуг и жить в вечном мире и согласии. Другие мыслители, например Фридрих Ницше и Владимир Соловьев, утверждали, что поскольку война продолжается почти непрерывно с момента возникновения государственности и до сегодняшнего дня, то в ней, безусловно, есть определенный смысл.

Две разные точки зрения

Видный итальянский философ 20-го века был склонен к видению войны в несколько романтизированном свете. Он строил свое учение на идее о том, что поскольку во время вооруженных конфликтов человек постоянно находится на грани жизни и смерти, то он пребывает в соприкосновении с духовным, нематериальным миром. По мнению этого автора, именно в такие минуты люди способны осознать смысл своего земного существования.

Русский философ и религиозный писатель Владимир Соловьев суть войны и философию ее тоже рассматривал через призму религии. Однако его мнение в корне отличалось от точки зрения его итальянского коллеги.

Он утверждал, что война, сама по себе, является негативным событием. Ее причина - природа человека, испорченная вследствие грехопадения первых людей. Однако случается она, как и все происходящее, по воле Божьей. Согласно этой точки зрения, смысл вооруженных конфликтов заключается в том, чтобы показать человечеству, как сильно оно погрязло в грехах. После такого осознания у каждого появляется возможность покаяться. Поэтому даже такое ужасное явление может послужить на пользу искренне верующим людям.

Философия войны по Толстому

Лев Николаевич Толстой не придерживался мнения, которое имела Русская православная церковь. Философия войны в романе «Война и мир» может быть выражена следующим образом. Общеизвестно, что автор придерживался пацифистских воззрений, а значит, и в данном произведении он проповедует отказ от любого насилия.

Интересно, что в последние годы своей жизни великий русский писатель живо интересовался индийскими религиями и философской мыслью. Лев Николаевич состоял в переписке с известным мыслителем и общественным деятелем Махатмой Ганди. Этот человек прославился своей концепцией ненасильственного сопротивления. Именно таким образом ему удалось добиться независимости своей страны от колонизаторской политики Англии. Философия войны в романе великого русского классика во многом схожа с этими убеждениями. Но Лев Николаевич изложил в этом произведении основы своего видения не только межнациональных конфликтов и их причин. В романе «Война и мир» философия истории предстает перед читателем с неизвестной до той поры точки зрения.

Автор говорит о том, что, по его мнению, тот смысл, который вкладывают мыслители в некоторые события, является видимым и надуманным. На самом же деле истинная суть вещей всегда остается скрытой от человеческого сознания. И только небесным силам дано видеть и знать всю реально взаимосвязь событий и явлений в истории человечества.

Подобного мнения он придерживается и относительно роли отдельных личностей в ходе мировой истории. По словам Льва Николаевича Толстого, то влияние на судьбы, которое переписывается отдельным политическим деятелем, является на самом деле чистой выдумкой ученых и политиков, которые таким образом стараются найти смысл некоторых событий и оправдать факт их существования.

В философии войны 1812 года основным критерием всего происходящего для Толстого является народ. Именно благодаря ему враги были изгнаны из России при помощи «Дубины» всеобщего ополчения. В «Войне и мире» философия истории предстает перед читателем в небывалом до этого виде, поскольку Лев Николаевич излагает события так, как их видели участники войны. Его повествование эмоционально, потому что он стремится передать мысли и чувства людей. Такой «демократический» подход к философии войны 1812 года явился бесспорным новаторством в российской и мировой литературе.

Новый теоретик военного дела

Война 1812 года в философии вдохновила еще одного мыслителя на создание достаточно капитального труда про вооруженные конфликты и способы их ведения. Этим автором был австрийский офицер Фон Клаузевиц, который воевал на стороне России.

Этот участник легендарных событий спустя два десятилетия после победы опубликовал свою книгу, содержащую новую методику ведения военных действий. Это произведение отличается своим простым и доступным языком.

Например, Фон Клаузевиц так осмысливает цель вступления страны в вооруженный конфликт: главное - подчинить противника своей воле. Писатель предлагает вести сражение до того момента, пока враг не будет целиком уничтожен, то есть государство - противник окажется полностью стертым с лица земли. Фон Клаузевиц говорит о том, что борьбу нужно вести не только на поле сражения, также необходимо уничтожать культурные ценности, существующие на неприятельской территории. По его мнению, такие действия приведут к полной деморализации войск противника.

Последователи теории

Год 1812 для философии войны стал знаковым, поскольку этот вооруженный конфликт вдохновил одного из самых известных теоретиков управления армией на создание труда, которым руководствовались многие европейские военачальники, и который стал программным во многих вузах соответствующего профиля во всем мире.

Именно такой беспощадной стратегии придерживались немецкие полководцы в Первую и Вторую мировые войны. Такая философия войны была нова для европейской мысли.

Во многом именно по этой причине многие западные государства оказались неспособными противостоять бесчеловечной агрессии немецких войск.

Философия войны до Клаузевица

Чтобы понять, какие радикально новые идеи содержались в книге австрийского офицера, следует проследить развитие философии войны с глубокой древности до нового времени.

Итак, самые первые силовые столкновения, которые случились в истории человечества, происходили по причине того, что один народ, испытывавший продовольственный кризис, стремился разграбить богатства, накопленные соседними странами. Как видно из этого тезиса, в этом походе не содержалось никакой политической подоплеки. Поэтому, как только воины армии-агрессора захватывали достаточное количество материальных благ, они немедленно покидали чужую страну, оставляя ее народ в покое.

Разделение сфер влияния

По мере появления и все большего развития мощных высокоцивилизованных государств, война перестала быть инструментом для добычи пропитания и приобрела новые, политические цели. Более сильные страны стремились подчинить своему влиянию мелкие и слабые. Победители, как правило, не хотели добиться ничего иного, кроме возможности собирать дань с проигравших.

Подобные вооруженные конфликты обычно не заканчивались полным уничтожением государства, потерпевшего поражение. Полководцы также не желали истребить какие-либо ценности, принадлежавшие противнику. Напротив, победившая сторона часто старалась зарекомендовать себя весьма развитой с точки зрения духовной жизни и эстетического воспитания ее граждан. Поэтому в древней Европе, как и во многих странах Востока, существовала традиция с почтением относиться к обычаям других народов. Известно, что великий монгольский полководец и правитель Чингисхан, покоривший себе большинство известных в то время государств земного шара, с большим почтением относился к религии и культуре покоренных территорий. Многие историки писали о том, что он нередко отмечал праздники, существовавшие в тех странах, которые должны были платить ему дань. Подобной внешней политики придерживались и потомки выдающегося правителя. Летописи свидетельствуют о том, что ханы Золотой Орды почти никогда не отдавали приказаний разрушать русские православные церкви. С большим уважением относились монголы к разного рода ремесленникам, искусно владевшим своей профессией.

Кодекс чести русских солдат

Таким образом, можно утверждать, что методика воздействия на врага всеми возможными способами, вплоть до его окончательного уничтожения полностью противоречила европейской военной культуре, сложившейся к 19-му веку. Рекомендации Фон Клаузевица не получили отклика и среди отечественных военных. Несмотря на то что эта книга была написана человеком, воевавшим на стороне России, мысли, высказанные в ней, вступали в резкое противоречие с христианской православной моралью и поэтому не были одобрены отечественным высшим командным составом.

В уставе, использовавшемся до конца 19-го столетия, было сказано о том, что воевать следует не для того, чтобы убивать, а с единственной целью - побеждать. Высокие моральные качества русских офицеров и солдат особенно ярко проявились, когда наша армия вошла в Париж, во время Отечественной Войны 1812 года.

В отличие от французов, которые, на пути к столице Российского государства грабили население, офицеры российской армии вели себя с подобающим достоинством даже на захваченной ими территории неприятеля. Известны случаи, когда они, отмечая свою победу во французских ресторанах, полностью расплачивались по счетам, а когда деньги заканчивались, то брали у заведений кредит. Французы в течение долгого времени вспоминали о щедрости и великодушии русских людей.

Кто с мечом к нам войдет - от меча и погибнет

В отличие от некоторых западных конфессий, прежде всего протестантизма, а также и ряда восточных религий, например буддизма, русская православная церковь никогда не проповедовала абсолютный пацифизм. Многие выдающиеся воины в России прославлены в лике святых. Среди них можно называть таких выдающихся полководцев, как Александр Невский, Михаил Ушаков, и многих других.

Первый из названных был почитаем не только в царской России среди верующих людей, но и после Великой Октябрьской революции. Знаменитые слова этого государственного деятеля и полководца, послужившие названием этой главе, стали своеобразным девизом всей отечественной армии. Из этого можно сделать вывод о том, что на Руси всегда высоко ценились защитники родной земли.

Влияние православия

Философия войны, характерная для русских людей, всегда опиралась на принципы православия. Это можно легко объяснить тем фактом, что именно эта вера является культурообразующей в нашем государстве. Почти вся отечественная классическая литература пропитана этим духом. Да и сам государственный язык Российской Федерации был бы совершенно другим без этого влияния. Подтверждение можно найти, рассмотрев происхождение таких слов, как «спасибо», которое, как известно, означает не что иное, как пожелание собеседнику быть спасенному Господом Богом.

А это, в свою очередь, указывает на православную религию. Именно эта конфессия проповедует необходимость раскаяния в грехах для того, чтобы заслужить помилование у Всевышнего.

Поэтому, можно утверждать, что философия войны в нашей стране, опирается на те же самые принципы. Неслучайно в числе самых почитаемых святых на Руси всегда был Георгий Победоносец.

Этот праведный воин изображен и на металлических денежных знаках России - копейках.

Информационная война

В настоящее время значимость информационных технологий достигла небывалой силы. Социологи и политологи утверждают, что на данном этапе своего развития общество вступило в новую эпоху. Она в свою очередь пришла на смену так называемому индустриальному обществу. Важнейшей сферой деятельности человека в данный период является хранение и переработка информации.

Это обстоятельство повлияло на все стороны жизни. Неслучайно в новом образовательном стандарте Российской Федерации говорится о необходимости воспитания следующего поколения с учетом постоянно ускоряющего свои темпы технического прогресса. Поэтому и армия, с точки зрения философии современного периода должна иметь в своем арсенале и активно использовать все достижения науки и техники.

Сражения на другом уровне

Философия войны и значение ее в настоящее время легче всего проиллюстрировать на примере тех реформ, которые проводятся в оборонной сфере Соединенных Штатов Америки.

Термин «информационная война» впервые появился в этой стране в начале девяностых годов XX века.

В 1998 году он приобрел четкое общепринятое определение. Согласно ему, информационная война - это воздействие на противника с помощью различных каналов, по которым к нему поступают новые сведения о различных сторонах жизни.

Следуя подобной военной философии, нужно влиять на общественное сознание населения страны противника не только в момент боевых действий, но и в мирный период. Таким образом, граждане вражеской страны, сами о том не подозревая, будут постепенно приобретать мировоззрение, усваивать идеи, выгодные для государства-агрессора.

Также вооруженные силы могут воздействовать и на настроения, царящие на собственной территории. В некоторых случаях это требуется для поднятия боевого духа населения, привития патриотических чувств, и солидарности с политикой, проводящейся в данный момент. Примером могут быть американские операции в горных массивах Афганистана, с целью уничтожения Усамы бен Ладена и его сподвижников.

Известно, что эти действия проводились исключительно в ночное время. С точки зрения военной науки этому дать логического объяснения нельзя. Такие операции было бы намного удобнее осуществлять в светлое время суток. В данном случае причина кроется не в особой стратегии ведения воздушных ударов по точкам, где предположительно располагаются боевики. Дело в том, что географическое расположение США и Афганистана таково, что когда в азиатской стране ночь, в Америке - день. Соответственно, прямые телевизионные трансляции с места событий могут увидеть гораздо больше телезрителей, если они будут транслироваться, когда подавляющее число людей бодрствует.

В американской литературе о философии войны и современных принципах ее ведения термин «поле боя» в настоящее время несколько изменился. Теперь содержание этого понятия значительно расширилось. Поэтому и само название данного феномена теперь звучит так «пространство боя». Здесь подразумевается, что война в ее современном значении проходит уже не только в виде боевых сражений, но и на информационном, психологическом, экономическом и многих других уровнях.

Это во многом соответствует философии книги «О войне», написанной почти два века назад ветераном Отечественной войны 1812 года Фон Клаузевицем.

Причины войны

В этой главе будут рассмотрены причины войны, какими их видели различные мыслители от приверженцев языческой религии античности до теории войны Толстого. Самые древние греческие и римские представления о сущности межнациональных конфликтов были основаны на мифологическом мировоззрении человека того времени. Олимпийские боги, которым поклонялись жители этих стран, представлялись людям существами, не отличающимися от их самих ничем, кроме своего всемогущества.

Все страсти и грехи, присущие обычному смертному, не были чуждыми и для небожителей. Боги Олимпа нередко ссорились друг с другом, а эта вражда, согласно религиозному учению, приводила к столкновению разных народов. Существовали также и отдельные боги, целью которых было создание конфликтных ситуаций между разными странами и разжигание конфликтов. Одним из таких высших существ, покровительствовавших людям военного сословия и устраивавших многочисленные сражения, была Артемида.

Более поздние античные философы о войне придерживались более реалистических взглядов. Сократ и Платон говорили о ее причинах исходя из экономических и политических соображений. Поэтому же пути пошли Карл Маркс и По их мнению, большинство вооруженных конфликтов в истории человечества произошли из-за разногласий между классами общества.

Кроме философии войны в романе «Война и мир», существовали и другие концепции, в рамках которых были сделаны попытки найти для межгосударственных конфликтов, причины, отличные от экономических и политических.

Например, известный российский философ, художник и общественный деятель Николай Рерих утверждал, что корень зла, порождающего вооруженные столкновения, является жестокость.

А она, в свою очередь, есть не что иное, как материализовавшееся невежество. Это качество человеческой личности можно описать как сумму незнания, бескультурья и сквернословия. А соответственно, для установления на земле вечного мира нужно преодолеть все перечисленные ниже пороки человечества. Невежественный человек, с точки зрения Рериха, не обладает способностью к творчеству. Поэтому, чтобы реализовать свою потенциальную энергию, он не создает, а стремится разрушить.

Мистический подход

В истории философии войны наряду с прочими существовали и концепции, которые отличались своим чрезмерным мистицизмом. Одним из авторов подобного учения был писатель, мыслитель и этнограф Карлос Кастанеда.

Его философия в книге «Путь война» основана на религиозной практике, называемой нагуализм. В этом произведении автор утверждает, что побороть в себе заблуждения, царящие в человеческом обществе, - единственно верный жизненный путь.

Христианская точка зрения

Религиозное учение, основанное на заповедях, данных человечеству Сыном Божиим, рассматривая вопрос о причинах войн, говорит, что все кровопролитные события в истории человечества произошли из-за склонности людей к греху, а точнее, по причине их испорченной природы и неспособности самостоятельно справиться с ней.

Здесь, в отличие от философии Рериха, говорится не об отдельных злодеяниях, а о греховности как таковой.

Человек не может без Божьей помощи избавиться от множества злодеяний, среди которых зависть, осуждение ближних, сквернословие, корыстолюбие и так далее. Именно это свойство души и лежит в основе мелких и крупных конфликтов между людьми.

Необходимо добавить, что та же самая причина кроется в основе появления законов, государств и так далее. Еще в глубокой древности, осознав свою греховность, люди стали бояться друг друга, а нередко и самих себя. Поэтому они изобрели инструмент защиты от неблаговидных поступков своих собратьев.

Однако, как уже говорилось в этой статье, защита собственной страны и себя от врагов в православии всегда рассматривалось как благодеяние, поскольку в данном случае такое применение силы воспринимается как борьба со злом. Бездействие в подобных ситуациях может быть приравнено ко греху.

Однако православие не склонно излишне идеализировать профессию военных. Так, один святой отец в письме к своему духовному ученику укоряет последнего за то, что его сын, имея способности к точным и гуманитарным наукам, выбрал для себя армейскую службу.

Также в православной религии священникам запрещено совмещать их служение церкви с военной карьерой.

Православным воинам и полководцам многие святые отцы рекомендовали совершать молитву перед началом битвы, а также по ее завершении.

Также тем верующим, которым по воле обстоятельств необходимо служить в армии, нужно всеми силами стараться исполнять то, что в воинском уставе обозначено словами «с достоинством переносить все тяготы и лишения».

Заключение

Данная статья была посвящена теме войны с точки зрения философии.

В ней представлена история обращения к этой проблеме, начиная с глубокой древности и до сегодняшнего времени. Рассмотрены точки зрения таких мыслителей, как Николай Рерих, Лев Николаевич Толстой и другие. Значительную часть материала занимает тема о романе "Война и мир" и философии войны 1812 года.

Галина ЧЕРНЫХ,
лицей № 1535, Москва

Философия истории в романе
Л.Н. Толстого «Война и мир»

С овременная школа ориентирована на реализацию индивидуального подхода к учащемуся. Установка на личностно-ориентированное обучение стала общим местом в разговоре о путях развития российского образования. Способы воплощения этого принципа разнообразны: это и новейшие технологии, и конкретные организационные формы (лекционно-семинарская система, лекции на поток, групповые занятия по выбору).

Образовательная модель востоковедческого лицея № 1535 города Москвы включает лекционно-семинарскую систему занятий для профильных предметов. Учитывая специфику обучения детей в школе, она не повторяет вузовскую форму. Урок со всем классом (лекция) строится по традиционной школьной методике, а семинарские занятия предполагают организацию работы в небольшой группе (половина класса).

Известно, что семинар – это вид учебных занятий, на которых проходит обсуждение учащимися под руководством преподавателя подготовленных ими сообщений и докладов. Однако это общее определение не отражает своеобразия семинарского занятия школьного типа, содержание которого может быть весьма разнообразным: зачёт по теме или блоку тем, опрос учащихся по изученному материалу. В ряде случаев семинар может предварять лекцию, если в лабораторных условиях с опережением исследуются некоторые аспекты поставленной проблемы. В последнее время в практику лицея вводятся семинары в форме деловой игры с элементами драматизации, с использованием методик проведения урока-дискуссии.

Отрабатывая эти новые формы, педагоги лицея не могут не учитывать специфики гуманитарных знаний: большой объём фактического материала, линейные способы изложения. Как показала практика, изучаемый материал часто преподносится в недостаточно структурированном виде. Это отражается и в способе изложения, который принят в учебниках, и в работе учителя на уроке.

Научить логично выстраивать ответ под определённую тему, создавать свою целостную концепцию изложения изученного материала – вот одна из важнейших задач обучения, стоящая перед учителями лицея, в том числе и перед учителем литературы. Однако решить её можно, только специально работая над методикой, выделяя особое время на формирование этого навыка. Размышления о возможностях семинарской формы занятия позволяют выйти на решение указанных проблем.

Цель этой статьи – познакомить читателя с наработанной в лицее методикой на конкретном примере: семинар по теме «Философия истории в романе Л.Н. Толстого “Война и мир”». Предлагаемая тема урока – наиболее сложная в системе уроков по творчеству Л.Н. Толстого. Она предполагает не только хорошее знание текста романа-эпопеи, но и высокий уровень обобщения изученного.

Представленный вариант рассмотрения этой темы ни в коем случае не претендует на исчерпывающее исследование проблемы. Система философских воззрений Толстого, воплощённая в романе «Война и мир», столь глубока и многогранна, что не представляется возможным рассмотрение её в деталях на одном школьном семинаре.

Оставляя за рамками изучения многие пласты романа, остановимся на наиболее очевидных аспектах анализа этой темы так, как она сложилась в практике школьного преподавания.

Предложенный вариант семинарского занятия, как нам кажется, может помочь учащимся глубже понять философскую концепцию Толстого, особенности его поэтики. Проведение семинара, цель которого – обучение умению структурировать ответ, работа сложная. На таком занятии необходимо сохранить и традиционную для уроков литературы установку на творческую активность учащихся, и, постигая произведение в ракурсе проблем, решать задачу структурирования полученных знаний.

Прежде чем приступить к подготовке школьного семинара, необходимо помнить об особенностях этой учебной формы. На таком уроке учитель должен соблюдать принцип посильности задания, дать установку на максимальную активность. В содержательной части семинара должны присутствовать как устоявшиеся точки зрения, так и самостоятельно выработанные учащимися в результате исследовательской поисковой деятельности.

К уроку учитель составляет перечень опорных положений, выводящих на историко-философскую концепцию Л.Н. Толстого. На развёрнутых листах печатаются вопросы с разрядкой так, как это делается в получивших распространение рабочих тетрадях (материалы перед уроком раздаются учащимся). На семинаре по мере обсуждения проблем ребята заполняют свои рабочие листы ответами на поставленные вопросы, а учитель фиксирует логику и содержание ответов на доске в виде опорного конспекта. Оговорим, что семинар делится на две подгруппы, каждая из которых получает одинаковое задание (рабочие листы). В каждой группе выбираются “докладчик” и два “стенографиста”. (Один “стенографист” ведёт запись ответов для выступающего, другой – для передачи информации учителю. Рабочий лист необходим преподавателю при выставлении оценок.) После организационного момента группам даётся 15 минут на поиск ответов и их краткую запись в рабочих листах. По истечении отведённого времени “докладчик” одной из групп берёт слово, второй выступающий имеет право дополнить те ответы, которые, по мнению его группы, не являются исчерпывающими. Напомним, что роль учителя заключается в фиксации основных положений на доске в форме опорного конспекта. Учащиеся же делают подобную работу на второй части своего листа.

И тоги семинара подводятся на следующем уроке после просмотра учителем сданных ему рабочих листов. Это позволяет оценить ход работы всей группы, вклад каждого участника семинара.

Следует сделать несколько замечаний по работе группы в период обсуждения ответов на поставленные вопросы. Учащиеся в течение отведённого им времени должны сформулировать тезисы и подобрать к ним примеры из текста. При этом учитель в случае необходимости создаёт более ясную мотивацию деятельности школьников, предупреждает участников семинара о том, что ответ будет более ценным, если в процессе обсуждения члены семинарской группы обнаружат новые грани проблемы и сумеют обосновать это конкретными фактами текста романа. Приведём один пример этой потенциальной возможности. Л.Н. Толстой, объясняя закономерности исторического процесса, создал метафору: “роевое” движение масс. Учащиеся могут выйти на такие аспекты проблемы: народ как основа национального единства и народ как агрессивная толпа, лишённая духовности.

Многолетняя лицейская практика показала целесообразность проведения такого семинара перед лекцией учителя. Активное освоение сложнейшего философского пласта романа на семинаре позволяет учащимся лучше воспринимать теоретический материал следующего урока.

Предложенный опыт не является конкретным рецептом, а лишь указывает на возможные пути развития современного урока. Известно, что школа сегодня должна реализовывать деятельностный подход, стимулировать самостоятельность освоения изучаемого материала, формировать творческую личность, при этом не упуская работу над культурой мышления.

Лекционно-семинарская система, которая отработана в лицее № 1535, позволяет уточнить реальные подходы к осуществлению указанных задач.

Материалы к семинару

1. Почему Л.Н. Толстой дорожил антитезой “война” и “мир”, вынеся её в заглавие романа?

Мир человеческой жизни представлен в романе-эпопее Л.Н. Толстого в сложном переплетении и взаимодействии картин войны и мира, созидания и разрушения, гармонии и дисгармонии в самых разных проявлениях. Многозначность слов “война” и “мир” позволяет утверждать, что они являются не только темой романа, но и его художественной идеей. Гармония человеческих отношений противопоставлена в романе всякой разрушительной борьбе. Причём это не только военные эпизоды (Шенграбен, Аустерлиц, Бородино), но и связанные с ними по ассоциации картины мирной жизни, где есть место эгоистическому расчёту, корысти, вражде (борьба за мозаиковый портфель, стремление Элен выйти замуж за Пьера, фальшь светских отношений в салоне А.П. Шерер, карьеризм Друбецкого, Несвицкого, Жеркова и других). На противоположном полюсе – любовь и взаимопонимание (семья Ростовых), верность дворянскому долгу, уважение друг к другу (Болконские), стремление к обретению истины (эпизод спора на пароме в Богучарове) и другие. По мнению Л.Н. Толстого, движение жизни обусловлено противостоянием и противоборством двух полярных начал бытия.

2. В чём смысл человеческой жизни?

В поиске человеком своего предназначения, в обретении того дела, где наиболее полно и гармонично раскроется его личность, – смысл земного существования. Все любимые герои Толстого находятся в состоянии духовных исканий.

По мысли писателя-философа, гражданское назначение женщины – быть матерью, в сфере семейных отношений являться духовной опорой супругу, чьи нравственные усилия закономерно направлены на совершенствование общественных отношений и духовный поиск.

3. Почему писатель уделяет особое внимание семье и внутрисемейным отношениям?

Семья в системе философских воззрений Толстого является основой жизни, её нравственной почвой. Подтверждением тому может служить подробный рассказ о семье Ростовых, представители которой близки к идеалу Толстого, мудры, по мысли А.А. Фета, “умом сердца”. Непротиворечиво противопоставлена ей семья Болконских, членам которой присущи иные качества личности: они, скорее, живут “умом ума”. В эпилоге романа-эпопеи показана идеальная семья Наташи и Пьера, воспитывающая сына А.Болконского. Под крышей лысогорского дома Николенька имеет возможность взять лучшее от “породы” Ростовых и Болконских, а через Пьера постичь мудрость Платона Каратаева.

4. Почему земная жизнь представлена у Толстого как движение двух неравных потоков?

В представлении Л.Н. Толстого исторический процесс есть движение двух неравных потоков, один из которых – “жизнь историческая” (основные вехи эпохи и исторические деятели), второй поток – “жизнь человеческая”, то есть жизнь народа, слагающаяся из конкретных частных судеб.

5. Почему Толстой утверждает приоритет “человеческой жизни” над “жизнью исторической”?

По мысли Толстого, исторический процесс – движение “роевой истории”, то есть движение всякого исторического события возможно лишь тогда, когда совпадают усилия воль всех людей, всего народа. “При этом настоящая жизнь людей со своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха... любви, дружбы, ненависти... идёт, как и всегда, независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне возможных преобразований”. Вопреки утверждению примата исторического над частным, автор романа «Война и мир» смотрит на историю снизу вверх, показывая, что повседневная жизнь обычных простых людей шире и богаче. Она первооснова, из которой вырастает жизнь историческая. Один из ярких эпизодов, подтверждающих выдвинутый тезис, – незамысловатый разговор кучера и повара Кутузова (“Тит, ступай молотить”), данный на фоне сражения трёх императоров, в котором рухнули тщеславные надежды Александра I, погибли 20 тысяч солдат, из массы юношей-кавалергардов осталось только 18 человек. По мысли Толстого, какими бы крупными ни были взлёты и падения правителей, народ остаётся бессмертным, а жизнь человеческая – вечной.

6. Каково соотношение “роя” и личности, единого и целого в системе философских воззрений Л.Н. Толстого?

У Толстого народ (“рой”) – чуткий организм, стихийно и бессознательно откликающийся на внешние события. Так, партизанская война дана как типичный пример, раскрывающий характер действий “роя”. Самые разные люди объединились в общем порыве ненависти к врагу (дьячок, старостиха Василиса, Петя Ростов, Долохов, Денисов). Народ у Толстого – основа единства “роевой” жизни, к единению с которым стремится лучшая часть дворянства (Андрей Болконский, Пьер Безухов). “Они тверды, спокойны и они просты. Они не говорят, но делают” – такими видит Пьер русских солдат на бородинском поле.

Если исторический процесс – сумма усилий каждого, то воля одного человека, будь то Наполеон Бонапарт или Александр I, не может влиять на течение событий. Призвание великого человека – прислушиваться к “коллективному субъекту” истории. Эта идея Толстого воплощена в образе великого русского полководца Кутузова.

7. В чём неоднозначность взглядов Л.Н. Толстого на народ, проявившаяся в романе?

В эпопее народ представлен в двух ракурсах. В первом народ изображён как единство, объединённое нравственными традициями (“мир”). Это наиболее ярко проявилось в “скрытой теплоте патриотизма”. Во втором ракурсе народ показан как толпа, лишённая “простоты, добра и правды” (бунт в Богучарове, расправа над Верещагиным). Такой агрессивной массе нужен в качестве предводителя “человек без убеждений, без привычек”.

8. Какую роль в движении истории играет “фатум”? В чём противоречивость суждений Толстого о предопределённости человеческого бытия?

Л.Н. Толстой возводит в романе-эпопее стихийность и бессознательность жизни народа в закон жизни и утверждает их в качестве лучших черт национального характера. Так, в обрисовке партизанской войны 1812 года акцент сделан на стихийность организации первых партизанских отрядов. “Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии были истреблены казаками и мужиками... так же бессознательно, как собаки загрызают забеглую бешеную собаку”.

В описании действий лучших героев-военачальников (Багратиона, Кутузова) также внимание читателя обращено на их мудрую пассивность в важнейших сражениях, связанных с историческими судьбами страны и народа. Лишь они способны “...стать...проводниками высшего общего смысла истории. Таков Кутузов”. В образе главнокомандующего русской армии в войне 1812 года сконцентрированы все лучшие черты человека, по замыслу Толстого. Он воплощение “простоты, добра и правды”, а значит, и подлинного величия, так как сочетает в себе и государственный ум, и высокое полководческое искусство, и созерцательную мудрость и пассивность, вызванную знанием высшего замысла. Так противоречиво совместились в романе правда исторического факта и своеобразие представлений Толстого о влиянии “фатума” на закономерности движения истории. Именно Кутузов волею своей определяет место будущего генерального сражения, берёт на себя всю ответственность за дальнейший ход событий “роевой” истории, отдавая приказ об оставлении Москвы, но он же в романе “...ничего не предложит своего, ничему полезному не помешает”.

Другим подтверждением противоречивости взглядов Толстого на ход исторических событий является представление о русском национальном характере, которое сказалось в создании двух противоположных типов: воина, не ведающего сострадания (Г.Щербатый), и кроткого и милосердного типа (П.Каратаев).

Рабочий лист

(опорный конспект и вопросы)